Тайная жизнь непутевой мамочки - Фиона Нилл

— Мама, мама, Фред собирается писать на ноги вон того дяденьки, — теребит меня Сэм.

Мы ждем Джо. Фред перенял от его старшего брата этот уникальный способ — использовать момент, когда внимание родителей чем-то отвлечено. Прежде чем я успеваю вмешаться, его штаны уже спущены до щиколоток и он писает. Туда, куда и указал Сэм.

Знаменитый Папа наклоняется к своим дорогущим кроссовкам. Я бросаюсь вперед и начинаю вытирать его ногу газетой «Тайме» — ох, я не из тех добропорядочных мам, которые на всякий случай носят с собой салфетки.

— Фред, как это гадко! — приговариваю я. — Извинись!

— Извините, — гордо улыбается Фред.

— Не стоит беспокоиться. — Знаменитый Папа старается казаться спокойным, однако вид у него очень встревоженный. — Вообще-то я думаю, что от газетного шрифта та останутся пятна.

Слишком поздно. Газетная краска сделала свое дело. Эксклюзивное изделие испорчено. Я знаю, что кроссовки эксклюзивные, потому что привлекательная мамочка, которая за всем этим наблюдает, сообщает мне позже с благоговением в голосе, что «эти кроссовки равнозначны Хлоэ Паддингтон. На них цена не ставится».

Подходит Роберт Басс и протягивает пострадавшему платок. У него всегда при себе носовой платок! Он мнется некоторое время, но, не найдя никаких предлогов остаться, уходит.

— Мне действительно очень жаль, — говорю я Знаменитому Папе.

— Действительно… ничего страшного, — настаивает он. — На самом деле это достаточно мило, что кто-то заговорил со мной. Никто не замечает меня, за исключением вон той женщины. Предполагаю, что таков английский обычай? — Он указывает на Буквоедку. — Она предложила мне войти в родительский комитет, чтобы организовать вечеринку для родителей.

— Но мы не устраиваем вечеринку, — изумляюсь я.

— А ведь я согласился, — отвечает он.

На его лице недоумение.

— Ну, возможно, тогда только вы и она, — шучу я.

— Что случилось с вашими бровями? — спрашивает он.

— Неудачная домашняя окраска, — сообщаю я.

Крупный план, даже будучи близорукой, я могу оценить сполна. Великолепный эффект. Знаменитый Папа забирает своего ребенка и уходит. Матери бросаются ко мне.

— О чем вы разговаривали? — любопытствует Само Совершенство.

— О его супружеских проблемах, о том, не следует ли ему сменить агентов, и почему бы ему не нанять няню, ну и разные внутренние дела, — небрежно делюсь я достоянием.

— Он снимался в одном из фильмов, о котором я пишу, — говорит Роберт Басс.

Но никто его не слушает. На его положение доминирующего самца незаконно посигнули. Он смотрит на меня с непривычным выражением в глазах, с которым я не сталкивалась уже много лег. Ревность!

Я решаю, что беседа с Томом может пару недель подождать. Потеря самоконтроля Робертом Басом даже больше, чем моя собственная, и это в данный момент ставит меня в выигрышную позицию. Новый семестр начался многообещающе. Возможно, я была не в состоянии избежать этой границы, но, по крайней мере, я была из тех, кто вряд ли стал бы пересекать ее. И мне кажется заманчивым зависнуть в таком положении.

На той же неделе, немного позже, я объявила Тому, что собираюсь уединиться в кабинете, чтобы отправить несколько писем по электронной почте. Тема: «Вечеринка для родителей и учителей», о чем Буквоедка, как председатель родительского комитета, попросила меня, исполняющую роль ее секретаря, чтобы помочь ей с организацией этого мероприятия.

— Не понимаю, почему ты связалась с этим, — говорит приглушенным голосом Том. — Это определенно кончится неприятностями.

Даже не глядя на него, я знаю, что он в разгаре происходящей раз в две недели инспекции холодильника.

— Посмотри, — произносит он, торжествующе держа в руках две полупустые банки соуса песто. — Как это случилось? — Он сверяется с напечатанным на листе перечнем содержимого холодильника, прикрепленным к его дверце, — наследство, оставленное нам Петром во время ее последнего уик-энда в Англии.

«Думаю, ты согласишься, что намного легче делать покупки, если ты отметишь галочкой то, что кончилось», — сказала она. Я вежливо кивнула, потому что знала, что какое-то время она не будет к нам приезжать.

Я стараюсь быть терпеливой с Томом: вследствие отъезда матери он чувствует себя брошенным на произвол судьбы.

— Нет никакой записи о второй банке песто, оставшейся в холодильнике, — говорит он.

— Может быть, это имеет смутное отношение к спагетти?

Он бормочет про систему, а я плотно прикрываю кухонную дверь и поднимаюсь наверх, чтобы начать сочинять электронные письма для родителей.

Но едва я начала, как мне это быстро надоело. И я решила сначала отправить письмо Кэти, которая, как мне известно, все еще должна была находиться в своем офисе, и описать в нем подробности одного важного события, которое имело место под крышей этого дома чуть раньше на этой неделе.

«Время поста закончилось, — сообщила я ей. — Наступила разрядка сексуальной напряженности. Ура!»

И далее я в деталях описала ей, что прошлой ночью я натолкнулась на Тома в спальне Фреда, около трех часов ночи.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Ищу тигра, — устало ответил он.

— Вот так совпадение! Вот она я. А где Фред?

— Он спит в нашей кровати.

И тогда я спросила, почему мы оба не спим в эти предрассветные часы, а ищем тигра?

— Странно, но эти ужасные времена, — рассказываю я Кэти, — месяцы голодовки — закончились, остаток ночи мы провели в кроватке Фреда, под одеялом с машинками. Том развивал одну из своих любимых посткоитальных тем.

— Если бы к твоей голове приставили ружье и принудили бы заняться сексом с кем-то из родителей из класса Джо — с мужчиной или женщиной, — кого бы ты выбрала?

— Почему из класса Джо? — спросила я.

— Эти родители как-то получше выглядят, — сказал он, внимательно глядя на меня.

Я отказалась отвечать, заявив, что устала, и тогда он сказал: «Мне весьма нравится та мама с восхитительной задницей». Он имел в виду нашу привлекательную мамочку, как сообщила я Кэти.

— Но она легкомысленная и поверхностная! В ней нет глубины! — запротестовала я.

— Она не более поверхностная, чем некий… э… Мелководьем, — вяло откликнулся он. — Вся эта его тщательная небрежность слишком вычурна. Могу поспорить, при всем при этом он стрижет свои лобковые волосы ножницами для ногтей. И тот способ, каким он примеривает на себя роль писателя-мученика, вызывает смех.

— Ради Бога, о ком ты? — спрашиваю я, уже зная ответ.

Я нажимаю кнопку «Отправить» и бесцельно сижу некоторое время, оттягивая написание школьной почты. Несколько минут спустя мое сердце подпрыгивает — письмо от Роберта Басса. Впервые за все время. Поскольку это не нарушает ни одно из правил, я чувствую себя бесшумно ликующей.