Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара - Анна Ледова

какие-то, а из натурального виндейского шёлка. В них она заматывалась на манер тех же виндеек – закрывая плечи и руки, а одно полотнище накидывала поверх головы широким платком, оставляя свободный конец трепетать на ветру. Логика в этом была, так как припекало здесь знатно, запросто можно и ожог получить, и солнечный удар.

На ногах у неё были те самые хе-ху – местные сандалии с кожаными ремешками, обвивавшими лодыжки. Мелли неохотно буркнула, что если самой леди Анне-Ка не зазорно такое носить, то и она не намерена увязать каблуками туфелек в песке. Дама должна ступать важно и уверенно, а не ноги себе ломать. Тем более что дама она немолодая, «прыткости вашей козьей» не имеет, а здоровье поберечь надо. И прочее привычное бурчание…

Прибеднялась, конечно: здоровье у госпожи Ризе было многим молодым на зависть, даже Николас постоянно орал, что это из него сестрица все соки тянет, ведьма этакая! Неизменной оставалась лишь строгая высокая причёска, благодаря чему дородная статная Мелли даже в «дикарском» наряде выглядела величественной древней царицей. А пару тонких косичек во взбитом облаке волос я всё же углядела. Как услышала и позвякивание золота на поясе под драпировкой.

– И ничего это такого не значит! – мгновенно взвилась Имельда, когда я намекнула на ещё одну ритуальную свадьбу. – Я дама свободная! А возраст у меня такой, что никто и не поверит, будто бы я тут с дикарём чего-то… И вообще, что на острове было, то на острове и останется! Дэвры, слава богам, не из болтливых! А нашим леди воспитание не позволит кому-то рассказать, да и надолго они тут, в столицу пока не собираются. А ты, крошечка моя ненаглядная, только посмей что-то при дворе вякнуть, когда вернёмся – собственными руками придушу!..

Тут она помрачнела и тихо сказала:

– Этот-то, Магретин, хотя бы на людях на колени бухнулся… Сердце отдал, как тут говорят. А этот, медведище… В кусты уволок, да и всё. Словно профурсетку какую… Стыд-то какой, Ари! И винить, кроме себя самой, некого… Я ведь не наивная девица, будто не понимаю, зачем девиц в кусты заманивают травки лечебные показать… Понимала. Так ведь сил уже не было! Вот как есть чудище сиволапое, а посмотришь на него – сердце так и колотится… Во снах прям виделось: как ручищами своими обнимает… Просыпаешься, а горит всё! А как случилось всё… Ох, Ари! А ведь по первости даже стыда не было… Даже в голову не пришло, что он так и не обещал мне ничего. Если б хотя бы по их обычаям всё произошло: чтобы тоже «сердце отдал», а не просто так – покувыркаться… Это ж надо: на старости лет такое учудить… Ох, не отмолюсь я, когда домой вернусь! А вот знаешь… Всё равно не жалею. А ты… А ты чего хихикаешь-то, гадкая девчонка?!.. Я ей душу тут наизнанку выворачиваю!..

Её признание я действительно выслушала, еле сдерживая смех.

– Да как же не отдал сердце, Мелли! Он в первый же вечер в Ноош-Тейне десятку дэвров начистил мор… лица… Убедил их, в общем, что только он гулять с вами может!

– Да этим гориллам банан покажи – они и из-за него передерутся!

– А «своей бабой» назвал у мэра? Прилюдно.

– Боги милостивые, не напоминай даже…

– Чесалку подарил… При всех, опять же.

– Ещё бы блох из своей гривы мне надёргал! Чушь-то не пори!

– А вот зря вы её выбросили. Юн мне её потом «прочитал»: Вангапу там всю свою жизнь отобразил в узорах, с тем посылом, что нет у него от вас тайн – весь ваш.

– Глупости какие, – фыркнула Мелли. – Что там в этих спиральках прочитать можно…

– Ну ладно… Сами напросились. Помните, он вам руку под мышку засунул?

– Боги милостивые, ты мне этот позор до конца жизни припоминать будешь?!.. «На удачу», как же! Так при всех приличную даму унизить!

– Я потом у Атурунги спросила, что это за обычай. В общем… Дэвры по-разному «сердце отдают». Не только на колени бухаются. А он так показал всем, что принимает вас всю, в том числе… м-мм… с вашими запахами.

– Аурелия Минци!!!..

– В общем, предложение он вам тогда сделал.

– Ч-чего?.. – растерялась Мелли.

– А панго-коваи после такого от мужчины принять – это всё равно что «да» ответить, – нагло глядя ей в глаза, веселилась я.

– Д-да… да как это… – заморгала она. – Ничего ж серьёзного у нас… Ну, полыхнула страсть… Отмолю уж…

– Косичка эта, что вы так тщательно прячете, означает: «жена».

– Ари, ты чего болтаешь-то!..

– Монисто на пояс дарят в знак того, что отдают свой дом и признают в нём хозяйкой.

– Ну, да, повесил чего-то… Я и брать-то не хотела, а то будто девке какой за ночь подарки…

– В общем, отмаливать вам уже ничего не придётся, – безжалостно припечатала я. – Ваша с Ником матушка, к сожалению, уже на том свете, так что выкупать вас ни у кого не надо. Обряд очищения Вангапу сразу после того предложения на озере Таупо прошёл. Выжидать согласия тохунги вам тоже не нужно – это только для молодых и глупых, до тридцати вёсен. Так что боюсь, с «ничего серьёзного» вы опоздали. Вы как бы уже немного замужем, госпожа Имельда… Ярая.

Мелли привычно закаменела, побледнела… Но вместо того, чтобы явить «Имельду-в-гневе», вдруг отмерла и, не веря, переспросила:

– Так это… Правда, что ли, получается? А он мне всё тоже: «арохайна» да «арохайна»… Шепчет и шепчет каждую ночь… Я ж знать не знаю, что это значит. И горячо так шепчет, в жар каждый раз бросает…

– М-мм… А у самого Вангапу спросить? – хихикнула я. – «Арохайна ана» – это «спутница души». Жена та же.

Имельда густо покраснела.

– Да как-то не до разговоров с ним… Наделили же боги темпераментом… Так это что ж получается? Мне теперь образину эту… медведя моего сиволапого теперь ещё людям представлять придётся как… как… Боги милостивые, да Николас мне теперь вовсе жизни не даст! То-то позлорадствует, обормот!

– Я думаю, Николас будет счастлив, – взяла я подругу за руки. – Дайте ему уже своей жизнью пожить.

Мы неспешно шли вдоль берега, укрываясь от палящего зноя под раскидистыми пальмами. Мелли молчала, погрузившись в свои мысли и осознавая новый статус. Периодически хмыкала,