Непобежденная - Ханна Хауэлл

Серл тоже словно помолодел лет на двадцать, и каждый, кто видел его и Ведетт рядом, готов был сказать, что брак их будет долгим и крепким…

Церемония бракосочетания прошла быстро. После свадебного пира Ида уединилась с Ведетт, чтобы поговорить.

— Мама, ты рассказала Аверил и Этелреду правду обо мне? — спросила она, помогая ей снять наряд невесты.

— Да, — ответила Ведетт. — Они немного испугались, потому что всегда побаивались Старой Эдит, только и всего. Я даже немного удивилась, что они не изменили своего отношения к тебе.

— Я тоже удивлена. Они мне даже ничего не сказали. Думаю, на эту новость они не обратили особого внимания, поскольку у нас был общий отец.

— Ты все равно осталась их сестрой, а это — единственное, что для них важно.

— Хотела бы и я смотреть на некоторые вещи так же просто. Знаешь, я частенько жалею, что уже не ребенок.

— Да, — согласилась Ведетт, — с возрастом все становится гораздо сложнее. А ты не знаешь, как Аверил и Этелред восприняли мое замужество?

— Как я поняла, Аверил эта новость немного ошарашила, но Этелред отнесся к ней спокойно. Бран сказал ему, что Серл — хороший человек, и ему это показалось вполне достаточным.

— Так и должно быть, — улыбнулась Ведетт. — Этелред боготворит Брана… А теперь, я думаю, нам надо поговорить о Дрого.

— В другой раз, мама. Сегодня — день твоей свадьбы. И кроме того, если откровенно, мне нечего тебе сказать. У нас ничего не изменилось.

— Хорошо, отложим этот разговор, но не надолго. Война окончена, и Вильгельм будет коронован всего через несколько дней. Сейчас вам с Дрого самое время принять какое-то решение.

— Я это знаю.

Ведетт поцеловала ее в щеку.

— Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Как я сейчас. Единственное, о чем я сожалею, — что не молода и не смогу подарить Серлу ребенка.

И тут Ида снова услышала голос. Впервые он не вызвал в ее сердце никакой тревоги. Некоторое время она сидела неподвижно, глядя прямо перед собой, но это длилось лишь несколько мгновений. Внезапно напряжение спало, и Ида мягко улыбнулась.

— Ты подаришь Серлу двух прекрасных сыновей. — Увидев, как изумленно расширились глаза у Ведетт, Ида громко рассмеялась. — Не могу понять;

— ты рада моим словам или они привели тебя в ужас?

— Разумеется, я счастлива, что смогу подарить Серлу детей. Меня просто ошарашило то, что я увидела. Даже в дрожь кинуло. Ты была так похожа на…

— Старую Эдит… Я как будто видела и даже слышала ср. Неужели тебя саму не пугает твой дар?

— Немного, — призналась Ида. — Хотя с каждым разом все меньше. — Услышав снаружи деликатное покашливание Серла, она, торопливо поцеловал мать в щеку, бросила: — Будь счастлива, мама, — и быстро выбежала из палатки.

Как оказалось, у Дрого было в лагере много дел, так что Иде представилась возможность навестить своих старых друзей. Она узнала, что Мэй и Иво воспользовались присутствием в лагере священника и тоже обвенчались; поговорила с Годвином, Браном…

Когда пришел Дрого, чтобы отвезти ее в Лондон, Иду рновь охватили тревожные мысли о будущем, от которых ее на время отвлекли беседы с друзьями. Весь день она старалась не выдать, какая боль гложет ее, старалась урезонить самое себя. И вот теперь… Она чувствовала, что впадает в самую настоящую панику. Что ее ждет? Хоть Ида и не желала себе в этом признаваться, но она смертельно завидовала счастью Ведетт и Мэй, счастью, которое для нее оставалось по-прежнему недоступным. Внезапно ей захотелось, чтобы Дрого остановился и ответил на вес мучающие ее вопросы. Ей даже на мгновение показалось, что она чувствует на себе его пристальный взгляд, но нет, ему и в голову не придет, какие мысли ее обуревают, и она ничего не скажет ему, ничего… Потому что тогда она может разрушить то немногое, что их связывает, и потерять его навсегда. И если уж им суждено расстаться, то надо ценить то короткое время, которое ей осталось быть вместе с Дрого.

Когда они вернулись в свой дом, Ида уже полностью взяла себя в руки, но она слишком устала от изнуряющей душу боли, слишком много утратила надежд, чтобы суметь тотчас стать самой собой. Раздевшись, она легла и на несколько минут уткнулась лицом в подушку; почувствовав, что внутреннее напряжение спало, она повернулась и стала молча наблюдать, как Дрого неловко стаскивает с себя доспехи.

— Жаль, Унвин мне не поможет, — пробормотал он. — Не понимаю, почему он задержался в лагере.

Ида тихо рассмеялась:

— Хотел посмотреть на мою сестру.

— На Аверил? — удивленно спросил Дрого.

— Он от нее почти не отходил.

— Но она так молода…

— Ей тринадцать. Но она скоро подрастет. Если его семья не будет возражать…

— Его семья только и сделала, что вручила ему меч и выпроводила из дому. Он сам всего добился. А добился Унвин многого — только что его произвел в рыцари сам Вильгельм. Но все же мне придется поговорить с ним. Аверил только тринадцать, и ждать ему придется долго. Я не могу позволить, чтобы все эти годы он пропадал неизвестно где, забывая о своих прямых обязанностях. — Он покосился на Иду. — Я видел, как ты разговаривала с Браном. Как он?

— Его хромота прошла; исчезла и скорбь от поражения. Все, о чем он сейчас думает, — как перенять от Серла его мастерство владения мечом.

Дрого с сомнением покачал головой;

— У меня еще нет земли, а вассалов едва ли не больше, чем у любого сеньора.

— И их число растет с каждым днем, — добавила Ида, стараясь скрыть, как больно кольнули ее слова о земле.

— Целая армия детей. Не знаю, как Иво и Мэй с ними управятся. Если бы я так сильно не занимал их работой, они сейчас имели бы столько же своих. — Он мгновение помолчал. — А я-то думал, что мой не поворотливый Иво закончит свои дни в одиночестве…

— Человек с таким добрым сердцем, как у него, никогда не останется один.

— Это верно. — Он привлек ее к себе. — Но хватит разговоров. Все последние дни я вижу тебя в этой комнате только спящей. И мне это не очень-то нравится.

— Мне тоже, — смущенно призналась она, подумав, что сегодняшняя ночь должна остаться в ее памяти на всю долгую жизнь, которую ей предстоит провести без Дрого.