Приручить "Демона" - Рада Мэй

В вечерних СМИ начался настоящий переполох. Неудивительно. Мало того, что версия с «маньяком», нападающим на жертв давнего похищения фактически подтвердилась, так им ещё оказался сын одного из самых богатых и влиятельных людей в городе!

Свиридов-старший, кстати, пытался воспользоваться этим влиянием, чтобы замять дело, но оно слишком быстро получило широкую огласку. К тому же прилетевший первым утренним рейсом отец Маши, в свою очередь, подключил собственные связи, чтобы обидчик дочери понёс заслуженное наказание. Подозреваю, что заботился он в этот момент не столько о Маше, сколько о собственной репутации.

А следующим утром, когда я завтракала, собираясь идти на занятия, рассерженный Слава принёс ещё одну новость - во время обыска в квартире Льва нашли шапку с номером четыре, очевидно, приготовленную для меня.

- Я этого так не оставлю! - горячился отчим. - Свиридову не удастся отмазать своего сына-отморозка! А тебе пока лучше не ходить в университет. Пусть эта шумиха немного уляжется.

Это предложение мне не понравилось. Да, повышенного внимания одногруппников и преследования прессы совсем не хотелось, но трусливо прятаться от любопытных взглядов и острых языков я не собиралась. К тому же мне не терпелось кое-кого увидеть.

В ту ночь в больнице Демьянов ушёл, едва появился Слава. Мы даже не попрощались толком, он только сунул мне стикер со своим номером, предложив позвонить, если что-то понадобится.

Вчерашний день был слишком нервным, и поддержка мне бы не помешала, но позвонить ему я так и не решилась. Когда страх за Машу и шок от ситуации в целом отступили, закрались прежние сомнения - вдруг историк возился со мной лишь из-за своей гипертрофированной ответственности, а теперь снова будет держаться на расстоянии? Вот увижу его, и всё станет ясно. Ему, надеюсь, тоже, поэтому наряжалась и красилась я в это утро с особой тщательностью и в целом результатом осталась довольна.

Едва переступив порог, я вынуждена была признать правоту Славы. От дежуривших у ворот журналистов пришлось буквально отбиваться, а в универе на меня обрушились сочувствующие и любопытствующие однокурсники. А вот Демьянова я, к сожалению, не встретила, зато на меня буквально налетела его родственница - Дарья Кулёва. Та самая, которая первой выдвинула скандальную версию о маньяке и «предрекла» нам смерть от его руки.

И, кстати, вчера именно её материал был самым первым и самым острым. Вышел в утреннем номере «Наблюдателя». Откуда всё-таки она так оперативно получает информацию? Кто сливает: полиция или больница? Пользуясь случаем, попробую выяснить.

- Ой, какая встреча! Кулёва, какими судьбами тебя к нам занесло? Здесь же одни недоучки, а ты у нас, насколько я помню, профессионал.

Она поморщилась, сердито констатируя:

- Злобина, как же тебе подходит твоя фамилия! - и вдруг, оживившись, предложила: - Слушай, ты же с Климовой вроде дружишь. Дашь мне интервью?

От такой незамутнённо-наивной наглости я даже опешила.

- А больше тебе ничего не дать? Может, деньги нужны, ты не стесняйся. - Стоп, мне ведь тоже от неё кое-что нужно. - Впрочем, я подумаю, если скажешь, откуда у тебя информация. Твоя статья вышла даже раньше, чем сюжет на телевидении.

- Что, опять будешь грозить судом? - вяло огрызнулась Дарья. - Я, между прочим, в этот раз про тебя почти ничего не писала.

- А лучше бы - совсем ничего. И я не угрожаю, а просто спрашиваю. Пока.

- Я не раскрываю свои источники.

Нет. Всё-таки она меня раздражала, а теперь ещё и подозрения вызвала. Что там за источник, который знает не меньше полиции, если не больше?

- Опять ссоритесь? - раздался за спиной знакомый голос, от которого губы машинально расплылись в улыбке. Это уже становится рефлексом. Как у собаки Павлова, ужас!

- Нет, просто пытаемся договориться, - возразила, обернувшись. - Доброе утро.

Историк был в привычном строгом чёрном костюме, серьёзный, как и прежде. Но в ответ на мою улыбку в чёрных глазах зажглись уже знакомые тёплые огоньки, а уголки его губ едва уловимо дрогнули в слабом намёке на ответную улыбку. Сердце забилось чаще, и мне на мгновение стало страшно.

Утром я завела новую страницу в контакте, и первым, кто попросился в друзья, был Гаевский. Помню, смотрела на его сообщение, изобилующее извинениями и комплиментами, и ничего не чувствовала, словно и не было тех четырёх лет. А стоило появиться учителю, которого раньше терпеть не могла, таю как мороженое на солнышке. Как же странно и пугающе то, что мы совсем не управляем своими чувствами, и они в любой момент могут измениться на прямо противоположные.

- Доброе, - вернул в реальность голос Демьянова. - Даша, что ты тут делаешь?

- В деканат зашла бумаги подписать, а тут - она, - прикинулась обиженной Кулёва.

- Я смотрю, интервью тебе не так уж и нужно, - не удержалась от колкости.

- Можно подумать, ты его дашь!

Тут она права. Не дам.

- Успокойтесь обе, пожалуйста, и объясните, что происходит? - велел Демьянов.

- Ничего, я просто спросила, кто рассказал Дарье о случившемся? Её материал вышел самым первым.

- Какая разница, преступника ведь уже арестовали, - упрямилась девушка.

- Тем более. Что ты теряешь? Просто скажи - это-то кто-то из полицейских?

- В самом деле, Даша, тебе ведь нечего скрывать? - снова вмешался историк, обрадовав неожиданной поддержкой.

- Никто мне не рассказывал, - раздражённо отмахнулась Кулёва. - Я просто сообщение на телефон получила, и бегом в больницу - всё проверять.

- От кого сообщение?

- Без подписи. Номер не определился.

Мне стало как-то не