Одинокий волк - Патриция Гэфни

Сердце у нее упало. В газетах происшествие было представлено как сенсация, как чья-то эксцентричная выходка – дорогостоящая, но в конечном счете безобидная. Закон явно смотрел на дело по-другому.

– Мы поставим вокруг дома охрану на случай, если он вдруг вздумает вернуться, – продолжал Мун. – А пока советую вам, господа, соблюдать осторожность.

– Почему? Мун нахмурился и бросил на нее сердитый взгляд.

– Потому что этот человек опасен. Он загнан в угол и готов на все. Никто не знает, что он может выкинуть в следующий раз.

– Он не опасен, – презрительно отмахнулась Сидни и вдруг застыла в ужасе. – Он не опасен, – повторила она уже другим голосом, стараясь подавить растущую в душе панику, и умоляюще повернулась к отцу. – Папа, скажите ему… объясните ему, что Майкл не опасен.

– Гм? Конечно, он не опасен. Рассеянное выражение исчезло из его глаз, он понял, чем встревожена его дочь.

– Она права, нет нужды преследовать Макнейла как уголовного преступника. Он никогда не проявлял склонности к насилию.

– Другими словами, – напряженно вставил Филип, – оружие вам не понадобится. Лейтенант Мун понял его превратно.

– Если вы беспокоитесь насчет вашей вечеринки, – ответил он с усмешкой, – то не стоит. Мои люди будут держаться в тени. Ваши важные гости их даже не заметят.

В этот самый момент, словно в театральной постановке, дверь из коридора распахнулась настежь и в кабинет ворвалась тетя Эстелла.

– Харли, всюду полиция… мы погибли… Насколько было известно Сидни, ее тетушка до сих пор никогда не падала в обморок. Для первого раза она справилась с задачей совсем неплохо. Добралась до кушетки и грациозно опустилась на нее прежде, чем лишиться чувств. ***

Прошел еще один день. В понедельник, в четыре часа утра, Сидни вылезла из постели, накинула халат и украдкой спустилась вниз. Гектор приветствовал ее в отцовском кабинете, где он спал с тех самых пор, как Майкл исчез. Он перевернулся на спину и застучал хвостом по полу.

– Ш-ш-ш, – предупредила Сидни, опустившись на колени и почесывая его за ухом. – Ты тоже тоскуешь по нему, верно?

Расстроенный шумом и суетой во время скандально закончившейся вечеринки тети Эстеллы, а также присутствием незнакомых людей – полицейских и репортеров, появлявшихся в доме в любое время дня и ночи, – Гектор вел себя плохо. Но все постепенно успокоилось. Через сутки после самой длинной (во всяком случае, по мнению Сидни) вечеринки за всю историю Чикаго журналисты перестали ломиться в дверь и звонить по телефону, а полицейский патруль сократился до двух человек, по очереди обходивших дозором территорию поместья с получасовыми интервалами. Лейтенант Мун решил, что этого более чем достаточно для такой работы, особенно когда профессор Винтер дал ему торжественную клятву позвонить в участок, если Майкл вернется домой. У него не было выбора. Теперь Сидни это ясно понимала, хотя в ту минуту почувствовала, что ее предали.

Теперь ею владело одно лишь глухое отчаяние. Вся семья была в смятении. Как только последний из шокированных и изнывающих от любопытства гостей покинул дом в субботу вечером, тетя Эстелла слегла в постель. Профессор Винтер тоже тяжело переживал случившееся – и не только потому, что поступок Майкла грозил неприятными последствиями его профессиональной карьере в университете. Он был искренне встревожен дальнейшей судьбой Майкла. Майкла как человека, а не объекта научных наблюдений. Филип во всем обвинял себя, хотя его доводы звучали совершенно нелепо. «Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем везти его в зоопарк, – твердил он не переставая, а иногда добавлял для разнообразия: – Я не должен был отпускать его одного тогда, в поезде».

Сэм, прихватив с собой Гектора, устраивал вылазки по всей округе и вдоль берега озера в поисках Майкла. Подвиги Майкла в зоопарке воспламенили его воображение. Его отношение к другу переросло в настоящее преклонение перед героем. Он требовал, чтобы ему снова и снова во всех подробностях пересказывали историю о животных, которых освободил Майкл, о том, кого из них поймали и водворили обратно в клетки и кому удалось скрыться. В то же время к нему постепенно стало приходить понимание того, что он, возможно, никогда больше не увидит своего друга. Вчера вечером Сэм заплакал, пока Сидни укладысвала его в постель. – А вдруг он никогда не вернется? А что, если он захочет вернуться, а они его схватят? Вдруг его поймают и посадят в тюрьму?

Сидни осушила его слезы и постаралась успокоить, как могла, но в глубине души она тоже не могла унять всепоглощающую тревогу.

Гектор, который вертелся у ее ног, вдруг ринулся к дверям, ведущим на террасу, тихонько повизгивая. – Тихо, – приказала Сидни.

Что-то толкнуло ее последовать за собакой. Она подошла к застекленной двери, отдернула занавеску и выглянула наружу. Никого. Непроглядная тьма. И все же что-то заставило ее отпереть и приоткрыть дверь. Она шепнула Гектору: «Оставайся здесь», – удержала его на месте легким пинком и, как была, босиком, выскользнула наружу.

Полумесяц светил прямо над головой. Сидни почувствовала себя абсолютно беззащитной перед этой пугающей темнотой. Но она все-таки пересилила страх и подошла на цыпочках к краю террасы. Нечто неодолимое влекло ее – какое-то безрассудное чувство, бывшее сильнее надежды.

– Майкл? – прошептала она, тщетно вглядываясь в темноту.

Ей показалось, будто что-то шевельнулось среди деревьев у садовой изгороди. Сидни пыталась что-то разглядеть, пока у нее не заслезились глаза, но так ничего и не заметила. Она даже перестала дышать, в надежде что-нибудь услышать.

Ничего.

Плечи у нее поникли. Майкла здесь не было. Полицейские заблуждались: их дом был последним местом на свете, где следовало ожидать его появления. Майкл знал, как надо прятаться. Зачем ему рисковать и возвращаться сюда?

Она повернулась спиной к саду. И в эту минуту увидела его. Майкл стоял у самой стены дома, в том месте, куда не падал лунный свет. Сидни не испугалась. У нее не было сомнений, что это Майкл, хотя ей удалось рассмотреть только его смутный силуэт. Сердце у нее болезненно сжалось. Она подбежала к нему и успела заметить глубокое удивление на его усталом лице за миг до того, как бросилась ему на шею.

– Майкл! – вырвался у нее из груди сдавленный крик. Она заглушила плач, спрятав лицо в его волосах. Его руки крепко обвились вокруг нее, оторвали от пола, а губы скользнули по ее виску, по щеке и наконец нашли ее рот. От радости Сидни лишилась сил. Когда Майкл поставил ее на пол, у нее подкосились ноги. – Быстро, – прошептала она, – идем внутрь.

– Нет! Сидни замерла и пристально всмотрелась в его лицо. – Но тут полицейские… – Они у парадного входа. – Ладно, но войди в дом, ты…

– Нет, Сидни.

– Почему? Они оба говорили шепотом. – Я просто хотел тебя увидеть. Хотел проститься.

– Черт побери! Черт тебя побери, Майкл! Если ты не войдешь внутрь…

Сидни заплакала и так крепко стиснула его руку, что он поморщился.