Невидимый враг - Анна Снегова

Не знаю, как себе не сломала шею, пока пересчитывала ступеньки лестницы. Наверное, если б умела как барс мой — тоже бы сиганула прямиком в окошко.

Стук в ворота.

На секунду становится страшно — что было бы, если бы мы с Мэй не остановили повитуху. Возможно, сейчас наших воинов, возвращающихся домой, ждала бы засада. Почему-то уверена, подлых идей у старухи было ещё много.

Но мы справились. И с лёгким сердцем отпираю засовы… первым с радостным писком встречая своей старенького учителя.

Он чуть не падает, когда прыгаю на него и повисаю.

— Ну, будет, будет, егоза! — ворчит Гордевид и поправляет кончик бороды, заправленной за пояс, когда я от него наконец-то отлипаю.

— Деда, ты тут какими судьбами? — удивляюсь я.

Он смотрит на меня хитро из-под кустистых бровей.

— Нет, вы только поглядите на неё! Как дрожь земли вызывать, так она первая. А как дедушка старенький пришёл посмотреть, чем тут его ученица промышляет, так мы не при делах!

Я смущённо улыбаюсь и тереблю край растрепавшейся косы.

— Это… ну… мне тут лечить кое-кого надо было! А эликсиры все свои как на зло дома позабыла.

— Кого это лечить? — не отстаёт хитрый дед. — Брат у тебя здоровее всех здоровых, невестка вроде как разродилась благополучно…

— Да так… одного близкого… — чуть было не ляпнула «человека». Но вовремя осеклась.

Потому что на поляну из дремучего леса уже выходили новые путники.

— Ничего, я из тебя после всё-всё вытащу! — грозится Гордевид. — Иди пока, встречай своих! По дороге встретились.

Их много. Арн вернулся, причем не один, а с дружиной. Все верхом на своих барсах.

Помятые, усталые, но довольные — как хищники после хорошей охоты.

Но не только дружина Арна — слишком большая толпа идёт по тропе к дому. Я вижу много новых лиц, из ближайших деревень жители. В смятении замечаю даже Совет старейшин Таарна в полном составе. Их лица хмурые. И ещё… барсы Арна подгоняют группу связанных людей. Пока не вижу лиц за толпой.

Но самое главное… не вижу одного гулящего барса. Который совсем не жалеет моё бедное сердце. Оно же не выдержит, если с ним опять что-то случится. Скольжу взглядом по приближающимся мужчинам… и начинаю потихоньку паниковать.

— Кого-то потеряла, дочка? — улыбается в бороду Гордевид, незаметно подошедший ближе.

А потом берёт меня за плечи и разворачивает в другую сторону.

Ну конечно же.

Чтобы он — и шёл в толпе вместе со всеми!

Из-под деревьев с видом «я-не-с-этими-идиотами» выходит ещё один огромный кот. Грациозная походка, горделивый взгляд серебряных глаз, какой бывал у него, когда приносил мне с охоты зайцев.

И шкура, вся перемазанная в крови. Особенно пасть.

Срываюсь с места и лечу, как птица, как будто крылья выросли за спиной. В спину мне летит бурчание Гордевида:

— Ну надо же, как… и кто бы мог подумать… ай-яй-яй, а я-то дурак слепой… Ох, ну и дела теперь пойдут в Империи… но это будет даже забавно!

Но мне уже дела нет, что он там бормочет.

И что восклицает радостно брат, завидев меня.

Мне тоже — не в толпу.

Мне упасть на колени в росную траву, остро пахнущую лесной свежестью, мне ощупывать и убеждаться, что кровь не его, мне обнять за пушистую шею, мне реветь в меховой загривок… пока шершавый кошачий язык медленно и слегка извиняясь, лижет меня в ухо и тихо-тихо, едва слышно мурлыкание разносит по коже мурашки.

И никогда бы, никогда бы не пускать больше из своих объятий.

Но огромный кот тычется носом в шею, и я понимаю, что всё-таки пора возвращаться к своим. Тем более, что вся толпа уже ввалилась на широкий двор… встала кругом… кого-то выпихнули на середину… я снова не вижу, кого.

Вцепившись правой рукой в серебристую шерсть, как будто если отпущу, снова его потеряю, медленно иду обратно.

Перед моим котом расступаются все.

И даже у людей моего брата опасение в глазах.

Даже не хочу представлять, что он там такого вытворял в этой вылазке, что к моему зверю прониклись таким уважением бывалые вояки, которые не первый год по диким горам Таарна шатаются.

И наконец, как-то само собой получается, что мы с Зором попадаем в первый ряд.

Я в полном шоке взираю на людей в центре круга. Это четверо рослых и могучих мужчин. Но сейчас они на коленях, в грязи и крови, и руки связаны за спиной. Я всех их знаю. Они таарнцы, все как один. Но одно лицо мне особенно знакомо — и почему-то я не удивляюсь, когда вижу именно его.

Рыжий Торн.

Тот самый, который с напарником, что стоит сейчас в пыли на коленях рядом с ним, приходил ко мне в хижину и так напугал. Кого чуть не проткнул насквозь летающими ножами невидимый Зор. А теперь смотрю на злобный взгляд исподлобья, направленный на Арна, на гигантский кровоподтёк на пол лица, явно оставленный могучим кулаком брата, и понимаю… может, мы бы многих бед избежали, если бы ножи Зора тогда попали в цель.

Арн стоит над ним, сжимая рукоять меча, висящего на поясе, до побелевших костяшек. И видно, что огромным усилием воли сдерживается, чтоб не вытащить Сердце Полуночи.

— Давай, падаль! Скажи при всех теперь, повтори при Совете, при друиде нашем повтори, что ты мне сказал, когда я тебя нашёл.

Торн скалится окровавленными дёснами и смачно плюёт ему под ноги.

— А что говорить? Это все в Таарне знают! Если б ты сдох, не оставив потомства, мой клан по старшинству получил бы власть! Если б не притащил сюда из проклятой Империи эту стерву зеленоглазую и не настрогал ей спиногрызов. Я всегда был более достоин быть Вождём! А ты стоял на пути и мешался. Как заноза в заднице.

Глава 17

Я невольно оглянулась на окно спальни под самой крышей, где читался силуэт Мэй за шторой. Конечно, она не стала оставлять ребёнка или выходить вместе с младенцем туда, где столько посторонних людей, барсов и оружия. Но она следила из окна. И всё слышала. Каково ей было снова узнать, что её присутствие в жизни Арна — как бельмо на глазу для некоторых жителей нашей страны?

А ведь