Воскресшая тень - Анастасия Пименова

Я же понимаю, как отвыкла от таких подобных мероприятий.

По ощущениям, всё это длится вечность, когда я наконец вижу Доусона в сопровождении Агнес в подобном черном платье.

Обнимаю брата, пересекаясь взглядом с девушкой.

Доусон нормально держится, хотя я ожидала, что он будет подавлен и это будет видно.

– Мистер Гарнет, наконец-то с вами познакомились, – произносит Агнес и вежливо улыбается.

Рован жмет её руку и отвечает вежливой фразой на её, когда пальцы брата касаются талии Агнес, отчего девушка краснеет.

– Мы осмотримся, – произносит Доусон, – но позже к вам ещё присоединимся, когда вы встретите всех гостей.

Я вижу, как брат напрягается, поэтому посылаю ему рассеянную улыбку и слабый кивок, вкладывая в эти жесты обещание, что всё будет хорошо.

Как только они отходят, то я прослеживаю за ними взглядом, смотря на спину Агнес. Именно поэтому не замечаю следующего приближения.

– Почему я обо всем узнаю самая последняя? – возмущается знакомый голос, и я улыбаюсь, зная, кому он точно принадлежит. – И каково черта ты мне не позвонила? – когда я поворачиваюсь к Вэйл, то подруга ругается ещё раз и тщательно осматривает моё лицо. – Удивительно! Ни грамма не поменялась, ни морщинки… вот это да. Что за камера такая была?

Похоже, Вэйл кто-то сказал о моем возвращении, но не уточнил всех деталей.

Мы бросаемся друг другу в объятия после её слов, и я чувствую, как она качает головой.

– Господи, ты даже не представляешь, как я… Не описать никакими словами, будто это сон. Ты реальна… Чёрт! Ты обязана мне всё рассказать!

– Я тоже рада тебя видеть, Вэйл, – улыбаюсь ей, когда мы просто смотрит друг на друга, отстраняясь. – Обязательно, только позже.

– Позже? Насколько именно позже? Вновь уйдешь и исчезнешь на восемь лет? Ты хоть смс напиши тогда перед этим.

Она приподнимает одну из бровей, а после и вторую, когда замечает кольцо на пальце, смотрит на Рована и видит такое же.

Я же смотрю на Ризанда рядом с ней, который выдает мне кивок. Они повзрослели. И, вероятно, снова сошлись.

– ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?!

– Долгая история, – отвечаю, понимая, что она имеет в виду кольца.

– Хорошо. Я буду ждать, перед этим только попкорном запасусь.

Я смотрю ей за спину и вижу, как заходит Кайден.

Черный смокинг идеально сидит на нем, словно сшит на заказ. Шелковый лацкан ловит отблески хрустальных люстр, подчеркивая безупречную линию плеч. Под воротом белоснежной рубашки виднеется уголок бабочки, завязанной с небрежной элегантностью. Он проходит, показывая свое электронное приглашение и приковывает внимание к себе.

Не знаю, что знают о нем люди и известно ли им было то, что один из бессмертных находился в тюрьме, но они реагируют на его появление, как и на моё.

Он останавливается у столика с шампанским, берет бокал и, прикрыв глаза, делает глоток. Вокруг него затихают разговоры, все взгляды обращены к нему.

Словно почувствовав на себе мой взгляд, Кайден точно смотрит на меня и уже движется в нашу сторону.

– … вот чёрт. Риз, похоже, мы слишком долго находились в медовом месяце, раз пропустили столько событий, – замечает Вэйл, когда прослеживает за моим взглядом и натыкается на Кайдена.

Стоит последнему подойти к нам, как я чувствую руку Рована, как она сильнее сжимается на моем локте.

Кайден сбрил бороду и сразу помолодел на несколько лет.

Мы смотрим друг на друга, словно никого вокруг нет, только шум напоминает об обратном.

– Что за мероприятие такое? – спрашивает Вэйл. – В честь возвращения Норы?

– Ты не знаешь?

– Не знаю "что"? – задает следующий вопрос подруга и смотрит на меня. Я же теперь перевожу взгляд на Рована.

– Ты не говорил им?

– Нет.

– Может быть, вы уже скажете?

– Потом, – отвечает ей Гарнет, – а пока просто наслаждайтесь вечером.

Вэйл это злит, да и Риз не в восторге от того, что происходит неизвестно что. Однако, они выдают кивки, а Вэйл многозначительно смотрит на меня. Так понимаю, что мне придется ей многое объяснить и рассказать.

Вэйл и Риз уходят, оставляя нас троих наедине.

Больше никто не приходит, поэтому мы проходим в центр.

– Каков дальнейший план? Доусон заманит Агнес в укромное место, где её схватят?

– Что-то вроде того, – отвечает Рован Кайдену.

– Что насчет остальных? Кто ещё остался на примете?

– Не так много человек. Я напишу тебе, когда Агнес будет одна. Подойдешь. Возможно, лучше поговорить с ней тебе, Грин.

– Почему именно Кайдену? – спрашиваю у него.

– Доусон не сможет допросить свою невестку, я могу не сдержаться и пристрелить её, а Кайдену ранее удавалось находить язык со странниками. Верно?

– Да.

Ладно, я многое не знаю, поэтому не стану уточнять.

Рован протягивает мне руку, ладонью вверх, когда звучит музыка.

– Ты помнишь, чем закончился наш последний танец? – уточняю у него. – Я оттоптала тебе все ноги. Желаешь повторить?

– Да. И он не был последним.

– Верно. Последним будет этот.

Я чувствую взгляд Кайдена, но не смотрю на него, принимая приглашение Рована.

– Ты продолжаешь сопротивляться, – тихо произносит он, притягивая к себе вплотную, только оставляя расстояние между нашими лицами.

– Я и не прекращу, Гарнет, – мы начинаем медленно двигаться под музыку. – Когда всё закончится, я потребую развода, ты не сможешь держать меня насильно подле себя, – повторяю ему в какой раз.

– Побежишь после сразу к нему в объятия?

– Неважно, куда я побегу. Пойми уже наконец, что нельзя заставить кого-то полюбить себя силой. Такое бывает только в глупых книжках или тех, кто заболевает стокгольмским синдромом. Спешу расстроить тебя, что это не в нашем случае.

Темп нарастает, и движения становятся все более резкими и быстрыми. Так я отхожу от него на два шага, а он вновь притягивает к себе и наклоняется со мной, придерживая за талию.

– Если бы ты дала мне шанс, Леонора, то я показал бы, что ты способна полюбить меня.

Его голос тих и тягуч, а я замечаю всё больше различий в сравнении с прошлым Рованом. Тот Рован был взрывным, резким, с искрами ярости в глазах. Этот же словно выточен из камня, каждое слово выверено, каждая эмоция приглушена.

Я не могу ничего ему сказать, не хочу вновь спорить, ведь только это мы и делаем. Поэтому лишь молчу, отдаваясь танцу и ни разу не ошибаясь в движениях. Будто прощаюсь с ним таким образом. Кажется, и Рован это понимает, потому что тоже молчит.

Я видела в нем бурю, видела ярость, ненависть, как мне казалось, различала каждую эмоцию, но не то, что можно было