Волшебство с ароматом кофе - Виктория Серебрянская

Я уже знала: это признак магического истощения. Не сопротивляясь, позволила принцу отвести меня за стол, накрытый прямо на палубе. Чуть в стороне, чтобы не мешать работающим матросам. И в тени растянутой парусины.

Как и что я ела, не запомнила. В таком состоянии сложно было просто держать глаза открытыми. И даже речи быть не могло о том, чтобы идти на камбуз, варить кофе. Вместо этого я выпила принесенный Норой травяной отвар. А после, тяжело опираясь на руки камеристки и камердинера Мартиниана, ушла к себе в каюту, чтобы раздеться и лечь под одеяло.

Проспала я сутки, до следующего утра. С короткими перерывами на еду и естественные потребности. Зато проснулась отдохнувшая, посвежевшая и полная сил. Нора ворчала, что я себя не жалею. Но в одной из прочитанных мной книг было написано: чем чаще я буду колдовать на пределе сил, тем больше будет расти мой внутренний резерв. Там еще была расписана зависимость одного от другого, похожая на стоэтажную математическую формулу. Но вот в ней я как раз и не разобралась, поверив ученым мужам Бальдейро на слово.

Я ни слова не сказала Мартиниану про то, что дома у него большие проблемы. Но, по всей видимости, он и сам все понял. И очень нервничал, часто срываясь на любом, кто рисковал к нему пристать с вопросами. Так что в итоге принца начали обходить по дуге. Это, и желание тренировать резерв, стало причиной того, что я, с согласия капитана Линнарта, еще несколько раз раздувала наши паруса так, что трещали мачты, а «Золотой дракон» стрелой летел вперед, практически не касаясь днищем водной поверхности. В результате к вечеру шестнадцатого дня капитан Линнарт радостно известил всю команду, что если ничего не случится, утром мы будем дома…

Всех на борту охватило ликование. Даже чопорная и строгая Нора запрыгала на месте от радости. А потом с чувством обняла пробегавшего мимо моряка.

На фоне всеобщего ликования явно выделялись лишь мы с Мартинианом. Первый будто окаменел у перил и напряженно всматривался в горизонт. Я могла лишь догадываться, какие мысли сейчас бродят в его голове. Я же… От одного воспоминания о моем появлении в этом мире меня передергивало. И я не могла не думать, что меня ждет впереди. Демиург уверял, что Мартиниану по прибытии будет не до храма и расторжения брака. И вообще не до меня. Я в этом уверена не было. А еще где-то там оставалась визгливая дамочка, которая и отправила меня в теле настоящей Эммы в храм, как-то принудив Мартиниана жениться на мне. И жуткий старик, управлявший мной как куклой. И… родственники настоящей Эммы… И… И много кое-чего, что я вообще предусмотреть сейчас не могла. Было ли мне от этого страшно? Да! До тошноты и подкашивающихся ног! В общем, неудивительно, что я по примеру фиктивного супруга до темноты нервно вглядывалась в горизонт. И покинула палубу только после того, как Нора пригрозила мне пойти и пожаловаться на мое поведение принцу.

Ночь я почти не спала. Старалась не ворочаться с боку на бок, чтобы не разбудить камеристку, которая, несомненно, замучила бы нотациями и заботой. И таращилась в темный потолок, прислушиваясь к периодическому бою склянок, перекрикиванию дежурных матросов, хлопанью снастей на ветру и едва слышному пению волн за бортом. И думала, думала, думала… Ненадолго забылась тяжелым сном уже перед самым рассветом. Но проснулась еще до восхода солнца, захлебнувшись собственным криком, потому что приснился кошмар. Мне приснился тот жуткий старик. Снова полная беспомощность и не способность даже моргнуть без его разрешения. И еще что-то невероятно, удушающе жуткое. Что именно, я увы, так и не поняла, проснувшись. Да это, наверное, и к лучшему.

Полежала немного, таращась в деревянный потолок, приходя в себя, успокаивая дыхание и стук сердца. Потом покосилась на кушетку, служившую кроватью для Норы. Камеристка еще спала. Значит, было очень рано. Вот только мне спать после кошмара больше не хотелось, несмотря на бессонную ночь. Осторожно сползя с кровати, я нашарила домашние туфельки, тихонько обулась и подошла к окну.

От окна непривычно тянуло холодом и сыростью. Почти мгновенно озябнув, я нашла брошенную Норой шаль и накинула ее на плечи. Самой служанке поправила одеяло, чтобы она не замерзла. И вернулась к окну. А там…

Свет за окном был серым, хрустальным. Пронизанным какой-то серебристо-жемчужной дымкой. В ближнем пространстве волшебный туман щетинился темными иглами мачт. По всей видимости, мы входили в порт. А чуть дальше, там, где, скорее всего, начинался берег, волшебными садами Семирамиды огромными ступеньками располагался город, весь увитый зеленью. Желтоватое кружево песочного цвета камня, из которого были возведены большинство стен, венчали коричневые и темно-вишневые черепичные крыши. Подробностей с моего места и без подзорной трубы было не разобрать. Но город выглядел чистеньким и уютным. И довольно большим. А над ним, на самой вершине холма, будто большая бело-золотая изящная птица, парил беломраморный дворец. Кажется, это был дом Мартиниана…

Постепенно жемчужная дымка таяла, окрашиваясь в розоватые оттенки зари и уступая место наступающему утру. Вместе с серыми красками ночи отступал и навеянный ночным кошмаром страх. Чем дольше я смотрела на город, тем сильнее в него влюблялась, тем больше в душе крепла уверенность в том, что рано или поздно все будет хорошо. Даже захотелось одеться, сходить на камбуз и сварить кофе. И я уже почти решилась разбудить Нору, когда снаружи до меня долетел чей-то веселый крик:

— Линнарт! Старый морской демон! Неужто вернулся? Хей-йо! Эй, есть кто живой! Скиньте фал! Я хочу обнять своего побратима, который, несмотря на все, вернулся домой живым!..

На палубе поднялась какая-то возня. Затопали чьи-то ноги и заскрипели снасти. Кто-то наверняка сбегал за капитаном. Так как не прошло и пяти минут, как я услышала уверенный голос Линнарта:

— Митч!.. Ах ты ж, морской бродяга!.. Как ты? Как твое корыто? Все еще на плаву?

— Обижаешь! — с довольным ворчанием отозвался пришелец, которого я все еще не могла увидеть. Но потом резко погрустнел: — Рейс пришлось отменить. А!.. Ты ж ничего не знаешь… У нас тут такое… Уже две декады, как действуют новые правила: за вход и выход из порта положено платить десятину. И мне назначили аж пятьдесят золотых!..

— Это же целое состояние! — изумленно выдохнул наш капитан.

— Угу, — грустно подтвердил охрипшим голосом собеседник. — И эти шкуры точно знали, что сразу я заплатить не смогу. Предложили выпустить под залог будущего груза…

Я ничего не понимала ни в