Развод.com - Ольга Сергеевна Рузанова

— Он против?!

— Угу... — целую маленький розовый кулачок и в который раз затягиваюсь сладким запахом.

— И что ты будешь делать? Говорят, он сейчас непростой человек... Мы недавно его интервью на радио слушали.

— В суд подам. Через суд разведут, — заявляю, не чувствуя на самом деле никакой уверенности, что все пойдет так, как я хочу.

— Ох, Наташка! — вздыхает подруга, опускаясь на соседний стул, — У меня просто в голове не укладывается, что вы можете быть не вместе. Я вообще не представляю вас по отдельности! Вы же как одно целое всегда были!

— Вот именно, Маш, были!... Все изменилось, Рома давно другой, я — наверное, тоже.

— Но вы же так любили!... — восклицает она, но, к счастью, в этот момент в комнату возвращается ее муж с чашками и тортом.

Пока Маша разливает чай, Ваня забирает у меня дочку и, склонившись, покрывает ее личико частыми короткими поцелуями. К переполняющему меня умилению добавляется похожее на белую зависть чувство.

У моего малыша таких моментов не будет. Он не будет спать на груди у отца, пока я хлопочу по дому, потому что Березовский потерял это право.

Будет он от этого страдать или нет, я не знаю. Подозреваю, что не особо. Рома не был готов к детям тогда, а уж теперь, когда в его жизни появился фонд, карьера политика и выгодные сотрудничества — и подавно.

Я провожу у ребят ещё около двух часов, а затем возвращаюсь в квартиру Дениса и вырубаюсь, так и не дождавшись его. Он часто приходит домой сильно за полночь.

Слышу сквозь сон, как он гремит посудой на кухне и негромко посмеиваясь, говорит с кем-то по телефону. В какое-то мгновение реальность и мои воспоминания сливаются, и мне начинает казаться, что я в нашей старой однокомнатной квартирке, что сейчас, тихо скрипнув, откроется дверь и в комнату войдет Рома. Ляжет рядом и прижмется к моей спине.

Однако это видение длится недолго. Прострелившая грудь острая боль не дает окунуться в сладкие грезы.

Утро следующего дня начинается для меня в половину одиннадцатого. Соскочив с кровати, понимаю, что опаздываю.

Опаздываю, мать вашу, на собеседование у самой Иды!

Наспех принимаю душ и, высушив волосы, собираю их в хвост. Мне нравится, что эта прическа делает меня взрослее и серьёзнее. Именно так я себя сейчас и ощущаю.

Затем, заказав такси через приложение, выпиваю чашку зеленого чая и съедаю творожок с изюмом, обещая себе плотный обед в городе.

За десять минут до назначенного времени я захожу в одну из башен Москва-сити и на лифте поднимаюсь на пятьдесят пятый этаж. От стремительного взлета и дичайшего волнения немного мутит.

— Добрый день, — обращаюсь к девушке за стойкой из матового стекла, — У меня назначена встреча на тринадцать часов.

— Наталья, верно? — уточняет с улыбкой, тапая пальцем по экрану планшета.

— Да.

— Пройдемте.

Проведя меня через залитый светом белый холл и приемную с двумя секретарями в ней, она стучит в дверь, створки которой тут же автоматически разъезжаются, и пропускает меня внутрь.

Запоздало я понимаю, что нужно было взять портфолио с работами для голландцев, и от досады прикусываю губу.

— Здравствуйте, — мой голос незначительно сипит, но это от нервов.

— Проходи, — отзывается главный редактор, сразу переходя на «ты».

По привычке одернув полы жакета, я неслышно шагаю по ковровому покрытию и останавливаюсь у стола в форме буквы «Т», во главе которого сидит Ида.

Склонив голову набок, она касается губ дужкой удерживаемых в руке очков.

— Присаживайся, Наташа.

Я опускаюсь на стул и складываю руки на коленях.

— Спасибо, что согласились встретиться. Прошло три месяца, и я была уверена, что вы взяли на то место кого-то другого.

— Ты беременна?

Почувствовав толчок в грудь, застываю.

Как?!...

Боже, я так боялась этого. Хотела хоть немного заработать перед родами!

— Да, — тем не менее отвечаю честно.

— Срок?

— Почти девятнадцать недель.

Ее голова склоняется в другую сторону, а брови еле заметно дергаются.

— Приличный.

— Я могу работать до сорока недель, — обещаю пылко, — Я хорошо себя чувствую!

— Отец Денис?

— Что?... — теряюсь на мгновение, — А!... Нет, конечно! Мы с Денисом дружим, не более.

— И кто же тогда?

Как ни странно, ее вопросы не вызывают ни раздражения, ни отторжения. В ее глазах нет праздного любопытства.

— Мой муж, но мы с ним разводимся.

— Измена? — догадывается сразу.

— Да, — тяну воздух ноздрями и опускаю взгляд на крышку ее ноутбука.

— Вот как?...

— Могу вас заверить, что моя личная жизнь работы никак не коснется! — восклицаю я и тут же осекаюсь, — При условии, что... вы дадите мне шанс.

Ида словно задумывается. Надевает очки и, взяв ручку со стола, вертит ее в пальцах.

Я вытягиваюсь в струну.

— Эти три месяца я работала в одной известной галерее в Нидерландах.

— Хорошо, — вдруг произносит она, словно не слыша моей предыдущей фразы, — Давай, попробуем пока вне штата.

— Я согласна!

— На следующей неделе стартует благотворительный форум, который мы обязаны осветить в нашем журнале.

— Так, — киваю с готовностью.

— Оставь свои координаты моему секретарю. Позже она вышлет инструкцию, задание и адрес.

— Спасибо! Спасибо большое!...

— Не спеши с благодарностью. Я ещё не приняла окончательное решение.

Глава 7. Роман

Пронзительное, жалобное мяуканье прерывает громкий звук кофемашины.

Вжик замирает посреди огромной, светлой кухни, а потом крутится, будто бы осматриваясь. Дрожит весь, дергается, в струну вытягивается. Страшно ему, потому что мир вокруг большой и незнакомый, а он в нем совсем один.

— Ну? И что ты, дружище? Цивилизации испугался? — спрашиваю, застегивая манжету на рубашке. Проверяю вторую.

Подтянув штанины, присаживаюсь рядом и двумя пальцами глажу взъерошенную, чёрную шерстку.

— Завтракать будешь?...

Подхватив крошечный комок с мраморной плитки, иду к холодильнику. Коробка молока — единственное, что там появляется с завидной регулярностью.

Двигаю ногой миску.

— Пей давай, — бурчу, возвращая молоко на полку.

Привычно щелкнув пультом, иду к кофемашине за своей кружкой с утренней порцией эспрессо.

— Знаешь, что такое одиночество? — доносится из телевизора мужской голос. — Это когда некому отправить