Альфа для центавры - Людмила Вовченко

— Мы красивые, — констатировала Алла, глядя на отражение. — И живые. И… — она утопила лицо в воду и выплыла, отфыркиваясь, — чёрт возьми, мы достойные.

— Всегда были, — сказала Татьяна. — Просто раньше нас пытались в этом разубедить.

— Смотри, — тихо сказала Лина, показывая на дальний берег. По мосту из света шла группа мужчин — явно не из троицы. Высокие, в тех же тканях, со странными белыми отметинами на висках. Один остановился и посмотрел в их сторону слишком пристально.

— Пошли, — сказала Татьяна спокойно. — Дом ждёт нас к полудню.

Она чувствовала: воздух меняется. Под кожей, как статическое электричество — невидимый щелчок.

* * *

К полудню остров будто натянул струны. Свет под куполом стал более резаным, тени — короче, ветер — суше. Дом распахнул панорамную галерею. Снаружи, над океаном, завис корабль — не как у Страж-колена. Его корпус был угловатым, будто сложен из тёмных пластин, по которым бежали зелёные узоры, напоминающие следы насекомых на песке.

— Торговый ковчег клана Орт, — произнёс Золотой, и его голос зазвенел металлом. — Они пришли «по праву компенсации».

— По праву чего? — нахмурилась Татьяна.

— По праву цинизма, — отрезал Тёмный. — Они утверждают, что вложили ресурсы в «подготовку товара». И теперь требуют вернуть «часть стоимости». А ещё… — он сжал челюсть. — Доступ к «одиным Истинным», чтобы «оценить совместимость».

— Пусть попробуют, — тихо сказал Белый, и это «тихо» было опаснее грома.

— Это о нас? — прозвучал в женском хоре тонкий голос. — Они… о чём говорят?

— О нас, — сказала Татьяна. — Но говорить будем мы.

Она пошла к галерее. Сердце билось часто, но рука не дрожала. Троица встала рядом, как три грани: холод, сила и огонь.

На площадку ступили трое чужих. Их одежда блестела, как хитин. Волосы — короткие и вкраплённые металлическими нитями. У троих были одинаковые полупрозрачные маски, закрывающие пол-лица; когда они улыбались, улыбка не доходила до глаз.

— Совет Ксантары, — произнёс главный из них, делая легкий поклон, — честь иметь беседовать. Мы пришли по праву. Мы — клан Орт.

— Вы пришли не в тот дом, — сказал Золотой. — Здесь — убежище. Тут ваши права — снаружи.

— Мы приходим без оружия, — главарь показал ладони: на пальцах — тонкие перепонки, как у водных птиц. — Мы приходим за разговором и компенсацией. Прежний владелец узла омоложения имел договоры, счётчики зафиксировали затрату энергий. Мы требуем смету.

— За счётчики платят те, кто ставит счётчики, — холодно сказал Тёмный. — А за украденные жизни платят те, кто крадёт. Вы пришли не туда.

— Никаких жизней не отнято, — чужой чуть склонил голову. — Все женщины живы. Более того — улучшены. Укреплены, очищены. Вы же понимаете, как дорого удерживать молодость? Мы лишь просим вернуть часть вложенного. И… — он улыбнулся, на этот раз дотянув улыбку до глаз, — проверить совместимость. Некоторые Истинные могут быть ценными для межклановых союзов. Мы — за мир. Мы — за гармонию.

— Гармония, — тихо повторила Татьяна. Она сделала шаг вперёд. — Вы называете гармонией то, что сделали на аукционе?

— Аукцион — механизм распределения, — равнодушно сказал чужой. — Кто-то должен определять, где предмет будет нужнее.

— Мы не предметы, — сказала Татьяна. — Мы — люди.

— Вы — единицы стоимости, — поправил он мягко. — Не обижайтесь. Это — просто язык.

— Язык — это способ думать, — отозвался Белый. — И ваш способ — гнилой.

Чужой на секунду потерял живость взгляда. Потом снова улыбнулся:

— Сколько лет вам было на момент отбора, землянка?

— Достаточно, чтобы понимать, что вы — воры, — сказала Татьяна. — И недостаточно, чтобы перестать вас презирать.

— Воры возвращают, если их просят вежливо, — он развёл руки. — Мы просим. Вежливо.

— Вы просите «доступ к Истинной», — вмешался Золотой, шагнув вперёд так, что чужой отступил на ступень. — К нашей Истинной. Это — слово не для ваших ртов.

— О, — чужой вскинул бровь. — Значит, у вас уже произошло «совпадение векторов»? — он даже захлопал ладонями, и перепонки нежно хлопнули. — Примите поздравления! Это делает разговор ещё проще. Слияние кланов, обмен даров…

Тёмный стиснул кулаки так, что костяшки побелели.

— Вы говорите о том, чего не понимаете, — сказал Белый. — И это ваше счастье.

— Татьяна, — чужой произнёс её имя с мягким упоением, как дегустатор — сорт вина. — Да, я знаю, как вас зовут. Ваши сигнатуры остались в системах. Вы — альфа, так? — он почти пропел. — Ваше лидерство — очевидно. Мы предлагаем: вы — встреча с нашими эмиссарами. Вы — смотрите, а мы смотрим на вас. Решение — за вами, но…

— Но? — спросила она, ровно.

— Но от вашего решения зависят потоки, — сказал он сладко. — Много потоков. Мир лучше, когда потоки текут, а не застаиваются.

— Вы только что намекнули на блокаду, — произнёс Золотой, и в его голосе прозвенели камни.

— Мы намекнули на сдержанность, — мягко поправил чужой. — Умение ждать — добродетель.

Татьяна ощутила, как к ней изнутри — не телом, чем-то другим — дотронулся свет. Это был взгляд Белого: без слов, но в нём было «я здесь». С другой стороны — каменная тень Золотого: «я держу». И жар Тёмного: «только скажи».

«Не говори горячим, — приказала себе. — Говори холодным».

— Если вы пришли обсуждать сметы, — произнесла она, — их рассчитают ваши юристы с их юристами. Если вы пришли обсуждать людей — то мы готовы говорить при открытых дверях и при Совете. Если вы пришли смотреть на «совместимость» — вы пришли не туда. — Она шагнула ближе. — Слышите? Не туда.

— Вы отказываете? — голос чужого на полтона охрип.

— Я говорю: у нас — выбор, — ответила Татьяна. — Наш, не ваш.

Чужой улыбнулся уже без улыбки:

— Тогда мы подождём. Потоки любят терпеливых.

— Терпеливые утопают в собственной трясине, — заметил Тёмный. — Мы не будем ждать. Мы будем жить.

Чужой склонился, сделал почти красивый поклон, отступил. Его спутники синхронно повернулись, их угловатые пластины