Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова

знаю, в горах всегда так, а тут кругом горы. Я еще не ложилась — спать не хотелось. Мне так и не сказали, что там с рухом и мальчишками, так что в душе все сжималось от беспокойства. Надо верить в лучшее, все равно ведь не знаю, как беды избежать — а не верилось. Глупая. Бабушка моя еще твердила, что мыслями о беде только беду приманивать.

А может, уйти утром пораньше, взять только самое необходимое, подождать Дина — где? Он вроде говорил, что обоз пойдет через Северные ворота. Значит, они и вернуться должны через них же? Уйти прямо сейчас — нет, об этом я даже не думала. Что мне делать там, в темном ночном городе?

В дверь постучали:

— Лира, лира, открой, — это был голос мамаши юного угонщика, и я кинулась, отодвинула засов.

И увидела троих стражников. Один тут же шагнул в комнату, оттесняя меня, а второй как-то незаметно оказался за моей спиной. За спиной третьего маячила "мамаша".

— Где твой муж, лира?

Я только замотала головой.

— Так немая она, немая, — зачастила женщина, — а муж уехал с караваном с торговым.

— А муж, значит, мало что вор, так и отбыл за контрабандой.

"Мамаша" вытаращила глаза и развела руками, я попятилась. Кажется, сибирский пушной зверек уже тут… А что теперь делать? Неизвестно, можно ли тут вывернуться, предложив, к примеру, взятку, так я и предложить не могу! Тут и, умея говорить, надо суметь и знать кому и как! У Дина есть деньги, и он не взял их с собой…

Впрочем, что им мешает сейчас обыскать все тут именем князя и самим найти наши заначки?

Они обыскали и нашли, небольшой, но туго набитый кошелек с серебром, там лежали и несколько золотых.

— Так он должен вернуться? — прищурился один из стражников. — А я готов был спорить на пару серебряных для нищих, что он не собирается возвращаться.

Этот как будто был старшим их всей тройки, и пока другие перетряхивали наши вещи, он с хозяйский видом сидел на кровати.

Я только кусала губы. "Мамаша" столбом стояла у двери, и выражение у нее на лице постепенно перетекало из как бы виноватого в "портрет оскорбленной невинности" — дескать, кто же знал, что пригрели тут таких змей?!

— Раз уж держит при себе меченую птицу, и с собой ее не взял, то все ясно Откупился от тебя, милая, ты больше его не увидишь. Так? Что, и впрямь думаешь, что вернется? Вот дура. А то мы тут таких не видели. Граница-то рядом.

Меченая птица. Все-таки меченая! Дин чего-то не заметил!

Я бы крикнула — что тебе ясно, дурак? Что у тебя за идиотская логика? Где доказательства, что мой муж — контрабандист? Кроме твоих дурацких измышлений — ничего!

— Браслетик-то у тебя настоящий? Ничего, маг проверит. Что он тебе поручал? Думал, мы от немой правду не узнаем? Чем он промышляет, а?

Знать бы, чем тут вообще можно промышлять?

— А запрещенные заклинания из Каста не возит, помимо прочего, а? Тебя на немоту не он сам заклял? А по приказу князя, за запрещенные заклятья — казнь, ты не знала, милая? А ты его небось покрывать станешь, все вы, дуры, такие.

Опомнившись, я замотала головой — нет, нет он, не он! И не возит он заклятья…

Кажется мой пушной зверь… точнее, наш, наш пушной зверь — необычайно большой и пушистый.

— Ничего, мы разберемся. И не с такими разбирались. А пока у нас в тепле переночуешь, утром будет ясно. И мужа так называемого не предупредишь, а то вдруг и впрямь вернется… дурак, если так. Ладно, пойдем. Дверь опечатать! — и он слегка рыкнул на "мамашу", которая попыталась было возразить.

Ну да, у нас комната не худшая, опечатать ее — заведению не выгодно. Я старалась дышать глубже.

Я иду по нити. Повторяла себе — иду по нити. Митрина сказала — со мной все не случайно, я иду по нити! Случайность досталась деду ленны, не может быть две случайности подряд, так близко. Так куда же ты хочешь меня привести, нить треклятая?!

Пока что, определенно — в местную каталажку. Мне что делать, расслабиться и получать удовольствие?! И какие неприятности будут теперь у моего Дина?

Меня вывели через заднюю дверь на улицу, там ждала крытая повозка.

— Влезай, — скомандовал стражник, — и руки клади там…

Я запоздало дернулась, чтобы бежать… хоть куда-нибудь, это бал порыв, приступ паники. Стражники стояли полукругом, перекрывая мне пути бегства, и я не побежала, да и куда? Меня догнали бы через пару секунд. Спокойно…

Да, я буду спокойна, но воспользуюсь первой же возможностью…

Внутри повозки с двух сторон тянулись лавки, а посередине, разделяя вдоль надвое — широкая доска со множеством полукруглых выемок. Зачем доска, я догадалась сразу: в дальнем конце повозки сидела женщина, ее руки, вложенные в выемки, были зафиксированы вставленной сверху дощечкой, по сути, это были колодки. А повозка была предназначена для перевозки преступников. "Автозак", блин…

Я села на лавку, мои руки зафиксировали в колодках. Попутчица ободряюще подмигнула, я в ответ неловко улыбнулась — губы дрожали. Легко сказать — спокойно!

— За что тебя, подруга? — деловито поинтересовалась она, когда тронулись.

Я только вздохнула.

— Ну-ну, молчи, — она сплюнула на пол. — Потом добрее станешь.

Кажется, у нее не хватало половины зубов, и вообще, она была то ли старше меня, то ли сильнее потрепана жизнью — с нездоровой кожей и морщинками вокруг глаз, и, кстати, не казалась ни испуганной, ни даже огорченной.

— Да не стучи ты зубами! — бросила она мне чуть позже. — Что, штраф заплатить некому? Что натворила-то? Ишь, какая чистенькая, мошенница, что ли?

Я снова в который раз помянула недобрым словом дядюшку-мельника. Поговорила бы, глядишь, что-то бы полезное узнала, но не могу. И когда ж я от этой немоты избавлюсь, сколько можно?

Везли нас недолго. Остановились, мне освободили руки, вытащили из повозки и втолкнули в низкую дверь.

Маленькая комнатка, пузатый средних лет мужик в костюме стражника что-то писал за столом что-то писал в толстой книге.

— Тут сиди, — меня силком усадили на лавку и опять зафиксировали руку, на этот раз одну, в колодке вроде той, что что была в карете.

Стражник, меня доставивший, что-то негромко сказал писарю — так я мысленно обозвала стражника, который писал, — сунул ему лист бумаги и ушел. Тот лишь взглянул на