Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова

Таща в охапке цепь, я вернулась к старику, и с благодарностью хлебнула воды из протянутой им бутылки.

"Зачем ты здесь, соддийка?"

Это он меня так называет?..

Соддийцы — это ведь народ, повелевающий драконами. Их страна — в Драконьих горах, очень далеко.

"Я не соддийка, господин, — ответила я, с удивлением вслушиваясь, как у меня получалось говорить мыслями, — и спасибо тебе за помощь. Ты маг?"

"Не маг, так, умею кое-что. Простенькие фокусы в основном. Только теперь и на них сил нет, вот, еле отдышался, — он будто усмехался, — А ты почему говоришь по-соддийски, если не соддийка?"

"Мыслями — значит, по-соддийски? Меня научила знахарка-ниберийка. Она давала мне шарик, я держала его ладонях и научилась говорить так".

Объяснила, как получилось.

"Никогда не слышал о подобных шариках. Полагал, что это врожденная способность".

"Я говорю правду!" — заволновалась я.

"Не сомневаюсь. Просто удивлен. Ты ведь не женщина для удовольствий?"

"Нет! Меня арестовали стражники из-за руха… сказали, что он украден. Муж купил его недавно, потому что наша птица заболела и пала".

Я сочиняла на ходу, мешая правду с вымыслом. Говорить всю правду не решилась. Этот старик… он мне помогал, но тревожно было — кто он?

"Где твой муж?"

"Его взяли в отряд, который сопровождает торговые обозы. Он должен вернуться уже завтра".

"И так, ты достойная молодая женщина, и замужем. Остальное неважно. Ты мне подходишь, цыпленок. Скажу больше — тебя мне послало Провидение. Я смогу защитить тебя, но ты должна кое-на-что согласиться".

Он опять надолго замолчал, и я не выдержала:

"На что я должна согласиться, лир? И как ты меня защитишь? И ты, значит — соддиец?"

"Столько вопросов, — снова усмешка, — видишь ли, я сам могу не бояться их всех, прямой вред мне никто не посмеет причинить. За это смерть. Но они бы могли вовсе не считаться со мной, если бы не боялись. Я все же полумаг, и действительно мог накладывать клеймо смерти… раньше. Даже тут… раз пришлось. Попугать. Правда, бедняга повалялся немного без памяти, и потом я снял клеймо, а то бы, чего доброго, он бы очнулся сам, и никто бы не поверил в мое могущество. Ты поняла?"

Я кивнула.

"Все же мне нужно было хоть подобие какой-то власти. Считай, что так я лучше себя чувствую. Зато вот смог выручить тебя. Пока что — смог".

"Только пока?"

"Да, цыпленок. Потому что если я умру сегодня ночью, мои бездыханные мощи никого не остановят. Они получат от тебя все, за что заплатили. А я ожидал смерти и прошлую ночь, и позапрошлую. Во мне мне осталось слишком мало жизни, девочка. Скажи, ты очень любишь и почитаешь своего отца?" — старик разглядывал меня, чуть улыбаясь.

Вот так вопрос. Поколебавшись, я ответила честно:

"Не люблю и не почитаю. Он бросил нас, когда мне было пять лет, и моя мать до сих пор на него обижена. Какое это имеет значение?"

"Стань моей дочерью. Дай искреннюю клятву моей семье и моей крови, и будь ей верной. Смешай свою кровь с моей. Тогда ты сама станешь неприкосновенной, как я".

Я изумленно смотрела на старика. Это его, такого неприкосновенного, отправили помирать в такую мерзкую дыру? Хорошенькая неприкосновенность. С другой стороны, и впрямь, его ведь слушаются. Но удочерять меня?! Что за ерунда?

"Ты согласна?"

"Да, если ты говоришь правду и это поможет. Но я не верю, что ты умрешь, лир!"

Я действительно не верила.

"Это как раз не важно. Ты согласна, хорошо. И ты не привязана к отцу — тоже хорошо, обряд пройдет легче".

"Обряд?.."

"А ты как думала? Все серьезно".

"А зачем это тебе? — спохватилась я. — Ты сказал, что я послана Провидением. Значит, тебе что-то нужно от меня?"

"Так, кое-какие пустяки. Не такие уж сложные. Ты будешь торговаться, или уже согласилась? Смотри, я могу передумать".

"Если тебе действительно нужны эти пустяки, и ты веришь в скорую смерть, то тебе не резон передумывать, вряд ли бедолаг вроде меня сюда подкидывают каждый вечер", — не удержалась я.

Вот дернуло же за язык!

— Эй, а почему они всё молчат? — донеслось до меня.

— Демоны поймут…

— Тихо там, еще услышит…

За нами наблюдали. Нас слушали, но не слышали, хотя мы разговаривал. Выглядело так, так словно мы молчали, но мимика, эмоции, иногда улыбки — да, это, должно быть, странно выглядело.

Старик рассмеялся, вслух, сухим, лающим смехом.

"Верно, цыпленок. Не резон. И ты мне нравишься. Я помогу тебе спастись, хотя это принесет тебе кое-какие сложности. Зато выберешься отсюда живой и здоровой — уже немало. Мы решили?"

Предупреждение про сложности настораживало, но то, что ожидало меня в противном случае, пугало больше. Из двух зол, как говорится…

"Мы решили, — сказала я, — давай, лир. Что от меня требуется?"

"Все просто. Сначала назови свое имя и скажи, что признаешь меня отцом, и да будет это неизменно".

"Я, Лина Остапенко, признаю тебя отцом, и да будет это неизменно".

До сих пор в этом мире я обходилась без фамилии, кажется, впервые назвала ее здесь.

Он улыбнулся, а я ощутила вдруг, что правой ладони стало горячо, и увидела кровь, она выступала на коже, как капли росы на листе. И это было чересчур странно, просто слова — и кровь. Я испугалась — словно стояла над бездной и предстояло шагнуть, а не шагать уже нельзя.

"Тихо, Лина Остапенкка, — он слегка перековеркал фамилию на местный лад, — это просто обряд, на который ты согласилась. Все будет хорошо".

И он заговорил вслух, негромко, но очень внятно:

— Я, Крайн Вельд, князь этой земли волей Провидения по праву рождения и крови, признаю тебя дочерью, и да будет это неизменно, — и на его ладони тоже стали набухать алые капли.

Я отшатнулась. Вельд, князь этой земли? Этот колдун — сумасшедший?

Он поймал меня за руку, соединив наши ладони, свою кровь с моей.

"Вот и все, цыпленок. Нагнись".

Он неожиданно сильно потянул меня за руку, вынуждая наклониться, и надел мне что-то на шею. Камень-подвеску на цепи из бледно-желтого металла. Отшлифованный камень немного неправильной каплевидной формы, над ним — еще один, маленький и блестящий, и цепь. Такую штуковину вполне уместно носить и в моем мире, сойдет за качественную бижутерию.

"Когда у тебя на шее одно из главных сокровищ