Ангельские перья - Полевка

- Пусть он сам скажет! - ковбой схватился за алую розу, желая вытащить ее, но Анджей удержал цветок и только прижег взглядом нахала, так что тот отдернул руку, - ты чего? Я же за тебя!

- Пока он мой, - Макюри глумливо улыбнулся, - он будет делать то, что Я ему говорю. А я велел ему держать розу зубами. Не стоило ему швыряться этими самыми розами в своего хозяина. Я прав, вещь?

Макюри выдохнул в омежье ухо, у Анджея напряглись мышцы груди и пресса, он дернулся, желая отодвинуться, но обвязка ему не позволила. У этого разговора были свидетели. Альфы заходили в комнату и жадно осматривали полуобнаженного омегу. Они замечали все: и красоту тела, и стыдливый румянец на точеных скулах, и ровные зубки, сжимающие стебель, и пуговки сосков, и, конечно же, пушок на лобке. Не волосы, как у взрослого омеги, а именно пушок, как на голове у новорожденного. Анджею в голову не приходило, что подобное могло возбудить настолько, что особо впечатлительные, насмотревшись на «угощение для глаз», выбегали в коридор, зажав рукой ширинку.

- Либерти, старый ты стрючок, а ты-то что здесь делаешь? - Хозяин насмешливо смотрел на жилистого старичка с кожей, как кора дуба, морщинистой и темной от загара, - бабка твоя знает, что ты здесь? А то смотри, как бы она тебя с ранчо не выгнала! Миссис Либерти до сих пор так стреляет, что в глаз быку на всем скаку попадет и шкуры не попортит!

- Бабка-то меня и надоумила! - старик гордо обвел взглядом всех «молодых», - иди, говорит, и сыграй там, как в молодости! Я ведь ранчо свое тоже в карты выиграл! А тут такой куш, что пройти грешно! Карты меня всегда любили, вот выиграю, и мы с бабкой и маслобойку новую купим, и внучатам деньжат отсыплем, и сами на покой с чистой совестью отправимся! Эх! Когда играть-то начнем? А то я заначку на черный день выкопал, а остальное в банке одолжил, а проценты-то тикают!

- А с омегой что будешь делать? - рассмеялся ковбой, - домой не притащишь, миссис Либерти тебе стрючок быстро отстрелит!

- А его твоему отцу продам, - старик довольно ухмылялся, - он сам на него цену назвал – десять миллионов! А твой отец слов на ветер не бросает. Раз сказал, значит заплатит. И вообще, я не идиот, чтоб такую ИГРУ пропустить! Да о ней не одно поколение будут судачить! Это ж сколько кредитов на кону окажется! Как подумаешь, так аж не по себе становится!

- А действительно, чего тянуть? - Макюри поставил на стол саквояж и достал из него три колоды карт, - я их купил в трех разных магазинах, ваш человек может это подтвердить,

- Макюри кивнул головой на крепкого альфу, который неприметно стоял в углу, тот важно кивнул головой.

- Хорошо, - Хозяин поманил вперед сурового альфу, - этот человек поменяет деньги на фишки, чтобы нам было удобно играть, а сами деньги сложит, как я понимаю, - Хозяин насмешливо посмотрел на новенький саквояж, - в этот саквояж, чтобы победитель смог унести все в одной руке. Цена фишки будет сто тысяч. Поэтому миллион будет десять фишек. Кто хочет больше фишек, вкладывает больше денег. Макюри достается двадцать фишек, поскольку цена его… хм, «приза» два миллиона.

- Осталось только получить согласие самого приза, - старший сын встал рядом с отцом, - а то все это как-то неправильно…

- Не хотите, не играйте, - Макюри отогнул угол манжеты и посмотрел на часы, - я еще успею сегодня попасть на корабль в сторону Новой Сицилии. И так придется лететь с пересадкой, да и здесь полдня потеряли даром. На Новой Сицилии нам будут рады и глупых вопросов задавать не станут.

- А с чего ты взял, что вы отсюда выйдете вдвоем? - старший сын поправил ремень с кобурой и выразительно посмотрел на младшего, который тоже подобрался. - Омега может остаться, ему здесь помогут. Приютят и в обиду не дадут.

- Он дал слово, - Макюри опять оказался за спиной омеги, как змей-искуситель дыша возле уха, - так что, вашебродь, честь или спокойный семейный очаг с горячим альфой? Что для тебя важнее? Пойдешь со мной или останешься? Ты вообще понимаешь, что происходит? Я выставляю тебя на кон и ты пойдешь с победителем, или плюнешь мне в глаза и упадешь на грудь вот этому горячему жеребчику? Что для тебя слово чести?

- Не передергивай! - старший сын оттолкнул отца и встал напротив Анджея, - посмотри на меня, Анджей. Ты не вещь, ты человек с собственной волей. Наплюй на все, что было, и пошли со мной, клянусь, я тебя никогда не обижу! На руках носить буду!

- Скажи ему. Он не понимает, - Макюри осторожно вытащил розу из зубов омеги и ухмыльнулся.

- Как говаривал мой дедушка, герцог Аберкорн: характер – это умение стоять там, где остальные падают, - Анджей твердо посмотрел в глаза альфе, - меня не сломают до тех пор, пока я сам не решу, что я сломлен. Но что останется у меня, если я сам откажусь от чести?

- Бинго! - Макюри вложил в рот омеги цветок. - Честь погубила народу больше, чем любая эпидемия! Но для аристократа честь важнее собственной жизни! Он будет говно лопатой разгребать, но себя не уронит! Но самое интересное, что эти аристократы, как коты, как бы ты их ни бросил, все равно приземлятся на четыре лапы! Вывернутся, встряхнутся и, вздернув нос, будут нести себя дальше. Такие несгибаемые и непрошибаемые засранцы! Не сломаешь и не запугаешь!

- Разрешите присоединиться, - к столу кассира подошел видный альфа в дорогом костюме, явно не местный, и показал золотые чеки Торговой федерации, - это, похоже, действительно будет выдающаяся игра. Думал быть простым зрителем, но за такой приз действительно стоит побороться!

- Я буду рад вашим деньгам! - улыбнулся Макюри, - это восхитительно само по себе. Какая интрига, какие страсти, и какой... м-м, приз!

- Отец! Сделай что-нибудь! Запрети эту гнусность! - ковбой схватил отца за локоть.

- Порой, чтобы сделать благое дело, приходится запачкать руки, - Хозяин тяжко вздохнул и достал портмоне, полное чеков, - ты же видишь, или мы играем, или его увезут дальше. Это как со стадом, которое в испуге мчится по