Долгая игра - Рейчел Рид

завершили карьеры и не афишировали свою ориентацию, пока играли. Трой Барретт был единственным геем — действующим игроком НХЛ, которого Илья знал, помимо Хантера. И Шейна.

Довольно маленькая компания.

— Любой, кто чувствует необходимость признаться в своей ориентации, может это сделать, — заявил Кроуэлл. — Но я не понимаю, почему нужно раздувать из этого такое большое событие. — Он рассмеялся без намека на юмор — В наши дни это уже не имеет значения, верно?

Его взгляд вновь остановился на Шейне.

— Это имеет значение, — твердо сказал Шейн.

Он плотно сжал челюсти. Илья хотел взять его за руку.

Кроуэлл несколько секунд молча сверлил их взглядом.

— Ну что ж. У меня сегодня очень плотный график, поэтому, боюсь, я вынужден прекратить нашу неожиданную беседу.

Он поправил пиджак, холодно посмотрел на них напоследок, после чего повернулся и зашагал прочь.

— Наверно, это была ужасная идея, — заговорил Шейн, когда Кроуэлл удалился на достаточное расстояние.

— Да, скорей всего, — согласился Илья. — Но я ни капли не жалею.

— Я тоже.

Глава двадцать девятая

Февраль

— Где я тебя раньше видел? — спросил Илья.

Защитник Детройта Керр выглядел озадаченным.

— О чем, блядь, ты говоришь, Розанов?

Илья ткнул в него пальцем в перчатке.

— А, я вспомнил! В мемной гифке. Она мне постоянно попадается. Из прошлого сезона, когда я обошел тебя и забил гол, а ты застыл, как, блядь, статуя.

Керр толкнул его. Они находились за воротами Детройта во время игровой паузы.

— Я бы не выпендривался, если бы играл за Оттаву.

Илья прислонился к стеклу, продолжая улыбаться.

— Странно, вообще-то сейчас счет 3:1 в нашу пользу.

— Ну и что с того.

Керр укатил прочь.

— Розанов, — измученным голосом обратился к Илье арбитр, — ты можешь хоть раз промолчать?

— Для вас все, что угодно.

Когда Илья катился к скамейке, его догнал Буд.

— Мы точно попали на ту арену? — Буд пытался перекричать шум толпы. — Это не может быть Оттава.

Минула середина второго периода первого домашнего матча после уикенда всех звезд. Арена была переполнена. И шумна. Даже во время игровой паузы, когда на льду ничего не происходило, толпа ревела от восторга.

— Похоже, нам просто нужно было начать выигрывать.

— Черт, надо было попробовать это раньше, — пошутил Буд.

Илья рассмеялся, потому что пребывал в охуительном настроении. Хоккей снова приносил радость, он был счастлив за Буда, который всю карьеру провёл в Оттаве и никогда не знал, каково играть за успешную команду НХЛ. Счастлив за Уайетта, который был слишком хорош для вратаря вечно проигрывающей команды. Илья был счастлив за новичков, за тренера Вибе и за Троя, который в последнее время много улыбался, хотя, вероятно, причиной тому послужил Харрис.

Оттава в итоге выиграла со счетом 5:2 после того, как Трой забил гол в пустые ворота меньше чем за минуту до финальной сирены. Все парни выложились по полной. И однозначно выдался достойный повод завалиться всей командой в Monk's — отпраздновать победу.

Илья сидел за столом с Троем Барретом, Эваном Дайкстрой и тремя кружками пива. Он уже почти допил первую.

— Знаете, что я думаю… почему мы так часто выигрываем? — у него появились небольшие трудности с произношением из-за действия алкоголя. — Потому что Дайкстра завязал с диджейством. В раздевалке.

— Эй! — возмутился Эван. — Вся моя музыка охуенная.

— Нет, — простонал Илья. — Она ужасна.

— Где Хейси? — Эван огляделся по сторонам. — Он меня поддержит.

— Это не считается. Хейси все нравится.

К столу подошел Буд с пивом в одной руке и бильярдным кием в другой.

— Кого разделать в бильярд?

— Меня попробуй, — ответил Эван. — А Илья ведет себя как засранец.

— Не может быть! — Буд притворился шокированным. — Илья Розанов?

— Разве у тебя жена сейчас не рожает? — спросил Илья.

— Пока нет, но я ухожу, как только надеру зад Дайкстре. Говорю тебе, чтобы ты знал. На всякий случай.

Эван ушел с Будом, а Трой, который весь вечер молчал, сказал:

— Музыка Дайкстры реально ужасная.

— Правда? — Илья сделал большой глоток пива. — У тебя все хорошо?

Трой нахмурился, уставившись на стол.

— Да. Я просто… кое-о чем задумался.

— О Харрисе? — высказал догадку Илья.

Уголки губ Троя приподнялись в улыбке.

— Нет. То есть, да. Вроде того. — Он взглянул на Илью. — Кстати, мы теперь вместе.

Илья просиял и положил ладонь ему на плечо.

— Это здорово! Где он сейчас?

— Все еще на работе. Но сказал, что скоро будет здесь. — Трой поднял со стола картонную подставку под пивной бокал и покрутил в руках. — Я подумываю о каминг-ауте. То есть признаться всем. Публично. Может быть, в день матча, посвященного месяцу гордости.

Святое дерьмо. Илья на мгновение лишился дара речи. Он испытывал смешанные чувства — волнение, шок и… зависть. Матч Pride Night был назначен на конец февраля, всего через пару недель.

— Да? — наконец смог он сказать.

— Да. Я устал скрывать это. А теперь, когда мы с Харрисом, не думаю, что смогу скрывать дальше, понимаешь?

Трой был прав. Илья не сомневался, что вся команда скоро заметит, как они с Харрисом смотрят друг на друга. Если уже не заметила.

— Я очень рад за тебя. И за Харриса. И, конечно, я поддержу вас. Вся команда поддержит.

— Ты так думаешь?

— Трой! Да. Конечно. Эта команда — лучшая.

В воздухе повис невысказанный вопрос: раз так, почему сам Илья не признался в своей ориентации? Он оставил его без ответа.

— На прайде мы играем, — продолжил Трой, — против Торонто. В общем… полнейший отстой.

Уф. Реально отстой. Трою и без того было бы достаточно тяжело играть против своей бывшей команды.

— Матч Pride Night — это просто мероприятие Лиги, понимаешь? Это не значит, что ты должен объявить о своей ориентации. — У Ильи плохо получалось сформулировать то, что он имел в виду. — Это просто для показухи. Не чувствуй себя обязанным открывать свою ориентацию.

— Я знаю. Просто думаю, что это было бы неплохо, наверно.

Илья понимал его. Игры в поддержку месяца гордости всегда казались ему несколько нелепыми. В основном из-за того, что он