Милая маленькая ложь - Айви Торн

Но это не мешает мне искать любые способы побега, которые я могу придумать. Когда мой взгляд останавливается на столе, где стоят Алексей и Трой, мое сердце срывается в спринт. Нож за ножом, выглядящим жестоко, методично выкладываются на его поверхность. Непреодолимое принуждение наполняет меня, когда я кричу, с силой выкручиваясь из пут, удерживающих меня на моем стуле, пока я борюсь, чтобы освободиться. Кожа вокруг моих запястий жалит, когда грубая веревка натирает мою плоть. Но жестокий смех Алексея, который она выпускает над моими бесплодными усилиями, обжигает сильнее всего.

Я в ловушке, совершенно беспомощна, когда я встречаю свою собственную смерть. Все, о чем я могу думать, это моя дочь и Николо и то, как они никогда не узнают об их связи, потому что правда об этом умрет вместе со мной. Слезы ярости жгут мои глаза. Наверное, лучше, чтобы Николо никогда не узнал о Кларе. Не тогда, когда это происходит с людьми, которые могут быть ему дороги. Я просто его игрушка для секса, и посмотрите, к чему это меня привело.

Подняв устрашающе изогнутый нож, Алексей поворачивается ко мне лицом, держа лезвие вверх так, чтобы оно сияло на свету.

— Ты готова, Аня? — Он спрашивает так, словно мы собираемся начать игру в карты.

Краем глаза я вижу, что Трой выглядит довольно надутым из-за того, что не получил возможности порезать меня сам. Хотя я думаю, что Алексей позволит ему сделать это, когда ему достаточно надоест меня мучить. Это слово теперь имеет для меня новый смысл, поскольку я столкнулась с настоящей болью от рук безумца.

Кровь ревет в моих ушах, а мое сердце колотится со скоростью мили в минуту. Мои ребра болят от силы его ударов, когда Алексей медленно подходит ко мне, порочная ухмылка расплывается на его лице:

— С чего начнем? — Спрашивает он разговорчиво, проводя лезвием по моей щеке к челюсти. — Твое лицо? Оно такое красивое. Я уверен, что Николо не хочет видеть, как оно будет изрезано до неузнаваемости.

Кончик лезвия скользит ниже, мимо моей ключицы, чтобы следовать по долине между моими грудями. Я закрываю глаза и с трудом сглатываю, борясь с тошнотой, готовясь к укусу лезвия. Но одним движением запястья Алексей отводит его от моей кожи, оставляя меня нетронутой. Я осмеливаюсь открыть глаза, и ярость, которая искажает его лицо, заставляет меня пожалеть об этом.

С силой схватив мою руку, Алексей прижимает мою ладонь к подлокотнику кресла, к которому я привязана.

— Давай начнем с пальца, — рычит он, с убежденностью опуская нож.

Мои легкие горят от силы вырывающегося из меня крика, и я отворачиваюсь, не в силах вынести зрелища своего надвигающегося расчленения. А затем боль взрывается в моем ухе, когда оглушительные звуки эхом разносятся по складу.

Застыв от страха, я не могу заставить себя посмотреть, сгорбившись на стуле, отклонившись как можно дальше от своей пойманной руки. Еще один оглушительный раппорт заполняет пространство, а затем еще один. И внезапно меня окружает хаос, когда люди кричат и ныряют в укрытие.

Давление на мою руку ослабевает в тот же момент, когда что-то горячее и мокрое брызгает мне на щеку и грудь, возвращая меня в чувство. Я поворачиваюсь, чтобы попытаться осмыслить происходящее вокруг, и мои глаза расширяются. Открытые, невидящие глаза Алексея смотрят на меня, пока кровь сочится из раны на его шее. Я вздрагиваю, когда пули свистят и рикошетят вокруг меня, каждый выстрел сверлит мои уши с оглушительной силой.

Панические крики Троя раздаются из-за стола, который когда-то был покрыт орудиями пыток, а теперь перевернут, чтобы служить жалким щитом. Сжавшись, я пытаюсь сделать свое тело как можно меньше, когда пули пролетают мимо меня в обоих направлениях. Что-то тяжелое падает позади меня — один из их телохранителей, я полагаю — быстро сопровождаемое криками того, кого я могу только представить, как младшего брата Гатти, умирающего в муках.

Выстрелы замедляются, а затем я слышу глубокий хрюкающий звук, за которым следует немедленное прекращение огня. Только тогда я осмеливаюсь развернуться достаточно, чтобы оглянуться на спинку стула и увидеть двух крепких телохранителей, которые удерживали меня, лежащих мертвыми в луже собственной крови.

Неконтролируемая дрожь сотрясает мое тело, пока мой разум пытается осмыслить то, что только что произошло. На мгновение я задаюсь вопросом, не впадаю ли я в шок, потеряв палец. Но когда я набираюсь смелости посмотреть на свою руку, все мои пальцы все еще на месте.

Новый переполох привлекает мой взгляд к боковому входу, через который меня провели братья Гатти, и меня охватывает волна полной паники. И тут я вижу Николо. Как он узнал, что нужно прийти за мной, не говоря уже о том, как меня найти, я понятия не имею. Но подавляющее облегчение ошеломляет меня.

— С тобой все в порядке? — Требует Николо, опускаясь на колени передо мной и вытаскивая изо рта мой импровизированный кляп. За его спиной двое его телохранителей рассредоточились, все еще держа оружие поднятым, проверяя пульс у мужчин и обыскивая склад в поисках других.

В ушах звенит от остаточных эффектов от пуль, выпущенных в таком замкнутом пространстве, и я едва могу разобрать слова Николо, следя глазами за его губами. Жужжащее онемение покалывает мою кожу, пока я пытаюсь понять его вопрос. Я в порядке? Я не знаю.

Руки и глаза Николо осторожно осматривают меня, вытирая жидкость, которая теперь начинает скапливаться на моем лице и груди.

— Они причинили тебе боль? — Упорствует он.

Пытаясь прорваться сквозь туман оцепенения, я качаю головой, чтобы сказать ему то, что он действительно хочет знать. Я не серьезно ранена. Я вижу облегчение, проступающее на его лице, и намек на улыбку, скользнувшую по его гордым губам.

— Ну, пташка. Что ты думаешь о моем насилии сейчас? — Спрашивает он, указывая на мертвенно-неподвижное тело Алексея. — Тебя все еще тошнит?

Я знаю, что он дразнит меня, вспоминая ту ночь, когда он сломал руку Трою, но, когда вся тяжесть того, что только что произошло, обрушивается на меня, я разражаюсь слезами. Переполненная эмоциями, я рыдаю, мое дыхание с хрипом влетает и вылетает из моих легких, которые горят с новой силой после того, как я так громко закричала от страха, что оставила их обнаженными.

Лицо Николо падает, все веселье улетучивается, когда он нежно обхватывает мое лицо своими ладонями, его большие пальцы вытирают