Чудесные рецепты крестьянки-самозванки - Василиса Мельницкая

Владияр Юрьевич рядом был. Он подводу щитами закрыл, да всю силу в них вложил. Взрыв внутри произошел, щиты его сдержали, но все же лопнули. Владияра Юрьевича после по кусочкам собирали. Теперь он не ходит. И сила ведуна выгорела.

- Страшно, - поежилась я. – И вы там были?

- Был, - подтвердил Афанасий. – Пока его превосходительство щиты держали, все успели отбежать, и вырвавшийся взрыв был слабее того, что мог случиться, не окажись рядом его превосходительства. Так что он многим жизнь спас. И вообще… герой.

- Герой, - согласилась я. – А лекари что говорят? Он сможет ходить?

Афанасий отрицательно качнул головой, помрачнев.

- А диета?

- А, ну… Так внутренние органы… частично отсутствуют, - пояснил Афанасий. – Почки одной нет, части кишечника. Я список дам, чего нельзя вовсе, а чего можно, но ограниченно.

- Если меня завтра не уволят, - хмыкнула я.

- А ты уж постарайся. Долго это взбивать?

- Хватит уже. – Я отобрала у него миску. – Сейчас по чашкам разложу и на ледник уберу. Когда ужин подавать?

- Через полчаса, - сказал Афанасий. – Успеешь?

- Все готово, только остудить осталось. Я проверю, как там Митя?

- Иди, - разрешил он. – Вторая дверь налево.

Митя спал, раскинувшись на широкой кровати. Еще не стемнело, и света из окна хватило, чтобы осмотреться. Комната для гостей? Пожалуй. Я с легкой грустью подумала о том, что такая обстановка для меня привычнее, чем деревенская, а мой сын впервые спит на кровати с мягкой периной.

«Ничего, я так просто не сдамся», - подумала я, поправляя сползшее одеяло.

Глава 7

Как минимум, подача была оригинальной. Пышный кусок творожной запеканки в форме идеального квадрата полили белым соусом, украсили листиком мяты, а на тарелке тщательно нарисовали разноцветную дорожку из меда и смородинового варенья.

По заведенной традиции, за одним столом с Владияром ужинал и Афанасий. На эту уступку он согласился, поддавшись бессовестному шантажу. Владияр заявил, что предпочтет умереть в гордом одиночестве, если Афанасий не составит ему компанию хотя бы за ужином.

- Это можно есть? – поинтересовался Владияр, с подозрением уставившись на запеканку.

Новая прислуга не могла знать, что это его любимое блюдо из детства. И, тем более, никто ей не говорил, что Владияр предпочитал проверенный временем рецепт – тот, которого придерживалась матушкина кухарка.

- Вкусно, - отозвался Афанасий.

Кусок на его тарелке уже уменьшился наполовину.

Наплевав на этикет, Владияр подцепил пальцем капельку соуса, лизнул. Мягкий молочный вкус напомнил ему о мороженом. Ложиться спать на голодный желудок не хотелось. Что ж, выгнать прислугу он успеет и завтра.

Заранее скривившись, Владияр отправил в рот кусочек запеканки. Она не была ни сладкой, ни кислой. И, о чудо! В ней не ощущалось противных мелких комочков.

- На редкость съедобно, - признал Владияр.

Он ел медленно, смакуя каждый кусочек. Если девица умеет готовить, можно дать ей шанс.

- А это что? – спросил Владияр, расправившись с запеканкой. – Почему молоко в пиале? Эта… как ее…

- Ульяна, - подсказал Афанасий.

- Вот-вот. Она уже все чашки побила?

- Это не молоко, Владияр Николаевич. То есть, молоко только сверху. Это яблочный мусс. Ульяна утверждает, что с молоком вкуснее.

Владияр хмыкнул, слил молоко на опустевшую тарелку, благо его оказалось немного, и зачерпнул мусс десертной ложкой.

- Гадость, - вынес он вердикт, едва ощутив, что по вкусу мусс похож на яблочное пюре, коим его кормили в больнице.

Все, что напоминало Владияру время, проведенное под неустанным присмотром лекарей, вызывало у него отвращение. Как назло, именно это и готовили все, кого он пытался нанять.

Однако запеканка в исполнении Ульяны выгодно отличалась от больничной, поэтому Владияр проявил снисхождение. Все равно утром она приготовит противную овсяную кашу, будет повод для скандала.

Владияр получал какое-то необъяснимое удовлетворение от своего мерзкого поведения. Афанасий научился смотреть на него без жалости, но у всех женщин, что присылало агентство, был одинаковый взгляд. Жалость и брезгливость, смешанные в разных пропорциях. Вот и Ульяна…

Владияр задумался. Он не обратил внимания, какие эмоции она испытывает, глядя на него? Или не заметил ни жалости, ни брезгливости, потому что их не было? Ничего, завтра все выяснится.

Самовар принес Афанасий. Он же разлил по чашкам ароматный чай с травами.

- А эта где? – спросил Владияр. – Ульяна? Спать ушла? Ты где ее разместил?

- Наверху, как вы и просили, - ответил Афанасий. – Нет, она не спит. Толчет зерно в ступке.

- Какое еще зерно? – удивился он.

- Не знаю. Спросить?

- Не надо. А самовар…

- А самовар, Владияр Николаевич, тяжелый. Самовар я носить буду, с вашего позволения, как и обычно.

Такой ответ удивил Владияра сильнее, чем зерно в ступке, но он промолчал. Вдруг девушка понравилась Афанасию? Тогда можно потерпеть любую стряпню. И впрямь, выходило, что Владияр ищет жену для верного адъютанта, а не прислугу.

Афанасий пил чай с пирогами, Владияр – с медом. Выпечку он любил, но прекрасно знал, что его ждет, если съесть хотя бы кусочек сдобного теста. Когда-нибудь, когда все окончательно ему надоест, даже яд искать не придется. Достаточно наесться до отвала всего, что запрещено.

Владияр тряхнул головой. Подобные мысли все чаще его посещали. И что? Братья переживут. Только матушку жалко. Всякий раз, как Владияр думал о смерти, он видел ее, плачущую у его кровати, истово молящуюся богам, заклинающую высшие силы не забирать у нее сына. Матушку огорчать… нельзя. Никак нельзя.

Вечерами Владияр обычно читал, но сегодня не мог сосредоточиться на тексте. Ни на чем не мог, по какой-то непонятной причине. Афанасий ушел готовить ванну, Ульяна возилась на кухне. Он услышал шелест дождя за окном, и распахнул раму. Пахнуло свежестью, влагой.

Память детства, так некстати разбуженная Ульяной, оживила прошлое. Лето, серпень… Ночное… Лунный выпас, как говорили местные. Тихое ржание лошадей. Запеченная на углях картошка. И матушкина хворостина наутро, за то, что ушел из дома без разрешения.

А вот когда Володька с Любашей за ним увязались, пронесло. Хотя матушка, наверняка, и тогда знала, да пожалела соседскую девчонку.

И дождь, барабанящий по крыше веранды. Маленький Влад, едва научившийся ходить. Тот же Володька с книгой. Матушка с вязанием в руках. Яр перед шахматной доской. Его противник – отец.

«Яр, мама сказала, ты хочешь в военное? – Хочу!