Второй шанс. Книга четвертая - Елена Звездная

леди Сарской отступить напрочь. Чтобы ни произошло далее, по крайней мере, у Эльтериана сейчас нет всей полноты власти, здесь в лагере присутствуют магистры Ксавьен и Сайдакор, и отсутствуют абортирующие зелья. Полагаю, леди Сарскую впереди ожидают трудные дни, но точно знаю, что ей не придется пройти через то, через что снова и снова, раз за разом проходила я.

С облегчением и улыбкой на лице поднявшись, Сибилла краем платья сбила фарфоровую тарелочку с мятным маслом с бортика ванной и та упала, разбившись на несколько острых осколков.

Я замерла, не в силах оторвать взгляда от острых осколков.

Однажды, в очередной раз напоив меня абортирующим зельем, Эльтериан ушел, а я падая с кровати, разбила фарфоровую пиалу. Острые края впились в кожу на бедре, в запястье, бок, чуть ниже ребер, но я даже не заметила этих ранений. Они были чем-то совершенно несущественным, в сравнении с той болью, что разрывала изнутри. Однако с тех пор его высочество использовал лишь деревянные чаши для подобного.

— Мадемуазель Асьен? — заметив мою неподвижность, позвала леди Сарская.

— Осколки, — тихо пояснила я. — Вы дурно себя чувствуете, отойдите. Я уберу сама.

— О, нет, что вы, не стоит, — начала было девушка.

Но я, наклонившись, собрала каждый, и пожелав Сибилле дивного вечера, покинула палатку студенток Боевого факультета.

* * *

Время близилось к полуночи.

Сходив к мусорной бочке я выбросила и осколки и чашу, из которой пила леди Сибилла — о дотошности Эльтериана мне было известно, так что я предпочитала перестраховаться и даже не раз, а множество раз.

В палатке его императорского высочества было все так же пусто, но учитывая отсутствие письма для лорда Аскеа на столе, я догадалась, что Каенар возвращался, и вероятно вскоре вернется вновь.

Сняв маску, коснулась пальцами письменного стола и невольно улыбнулась — мой Ангел Смерти мог бы просто оставить все как есть, и передать письмо с посыльным, но увидев мой почерк и имя адресата, счел что это важно для меня и перенесся вновь. Вот что являлось истинной заботой и участием — исполнять просьбы близкого человека еще до того, как они были озвучены.

— Ты долго, — и теплые ладони на моей талии.

Рывок, и я ощутила тело Каенара, кажется почти обнаженное, опаляющее осознанием его наготы через все слои моей собственной одежды.

— Асьен, — тихий хриплый шепот, от которого сердце начинает биться все быстрее, а я забываю как дышать.

Губы скользят вниз по волосам, обжигают дыханием тонкую кожу шеи, и прикасаются к плечу, с которого кронпринц неведомо когда стянул рубашку.

— Асьен, моя невероятная Асьен… — его голос завораживающе хриплый, но в дыхании ощущается спирт.

— Мой господин, вы пьяны, — сдерживая внезапно нахлынувшее желание откинуть голову на его плечо, отдаваясь силе его желания, прошептала я.

— Да, пьян, — он не стал ни отрицать этого, ни останавливаться. — Мне нужно сказать тебе многое. Очень многое. Столько всего, что даже в самом кратком изложении это займет едва ли не всю ночь. Но меньше всего я хотел бы этой ночью разговаривать.

Я замерла, ощущая, как его губы двинулись вверх, от плеча снова к слишком чувствительной коже шеи. Мне следовало бы остановить это, но легкие прикосновения к впадинке под ухом, и тысячи искорок пробежали по всему телу, слабость разливалась наполняя теплом, и я… мне не хотелось останавливаться.

— Мой господин… — прошептала, чувствуя, что еще немного, и я лишусь способности говорить.

— Асьен, ты даже не представляешь, как возбуждающе из твоих уст звучит эта фраза — «мой господин». Я не останавливаю, ты можешь продолжать называть меня так, но знай — каждый раз когда я это слышу, по моим венам перестает течь кровь — ее сменяет лава, а мое сердце замирает, чтобы забиться быстрее. Я хочу тебя… Здесь, сейчас, не останавливаясь ни на миг, не думая ни о чем, не…

Он схватил за подбородок, развернул к себе и прикоснулся к моим губам так, что мои ноги ослабли в то же мгновение. Меня так часто, бесчисленное количество раз целовал Эльтериан, но я впервые задохнулась от всего одного прикосновения, впервые ощущая не необходимость смириться с неизбежным, а пробуждение чего-то желанного, чувственного, непознанного, неизведанного, воспламеняющего меня изнутри.

— Твое сердце бьется чаще, — Каенар все так же легко прикасался к моим губам, — а дыхание стало поверхностным и быстрым… Приоткрой губы, чуть-чуть, всего немного, и останови в любой миг, если тебе станет неприятно.

Он развернул меня лицом к себе, рывком усадил на стол и встав между моих ног, потянулся к губам.

Легкое прикосновение, нежное касание его языка, словно пробующего меня на вкус, и он оказался внутри, медленно, завораживающе, упоительно чувственно исследуя и лаская одновременно так, что я перестала понимать где я, и откуда взять силы, чтобы не упасть даже в таком, сидячем положении.

— Обними меня, — тихо приказал Каенар, — так будет легче.

И закинул мои руки себе на плечи.

Дрожащие ладони коснулись обнаженной кожи, скользнули на затылок, подбираясь к темным прядям волос, и я едва сдержала стон, едва кронпринц вновь начал целовать мою шею, предоставив возможность пропускать пряди его волос между пальцев столько, сколько я пожелаю.

Потому что запах, тот, что исходил от его волос, оказался мне более чем знаком…

— Господин, — я пыталась вырваться из марева возбуждения, что охватывало все сильнее с каждым его прикосновением. — Мой господин, пожалуйста, ответьте мне на один вопрос.

— Все демоны Нижнего мира, Асьен! — почти прорычал Каенар. — Давай не сейчас.

Обняв его крепче, потянулась к темным волосам, повторно вдохнула аромат и поняла, что мне не показалось…

— Только «да» или «нет». И вам не нужно останавливаться, — мне трудно было это сказать.

Все вот это.

— «Тебе», — поправил Надежда империи. — Я не против обращения «мой господин», но мне хотелось бы чего-то менее формального, особенно когда мы наедине. Так значит, я могу продолжать?

Рубашка оказалась стянута с моих плеч, но вместо холода я ощутила лишь жар, все сильнее разливающийся по телу.

— Первый вопрос, — и я не сдержала стон, когда губы кронпринца скользнули вниз по плечу, подбираясь к границе между кружевом нижнего белья и изгибами груди. — Вы долго отсутствовали. Вероятно император настоял на беседе, это единственная причина по которой вы могли задержаться против собственной воли.