Декамерон в стиле спа - Фэй Уэлдон

— Да ладно вам беспокоиться, развели тут панику! — вмешалась в разговор Дженис. — Я знаю, что делаю. Конечно, у нас разница в возрасте, но он моложе своих лет, а я старше своих.

— А что будете Джо?

— Она может остаться в своем доме, — произнесла высокомерно Дженис. — Мы не собираемся создавать ей проблемы.

Насчет дома у Уолдо, похоже, имелись какие-то сомнения, но он промолчал. А как же быть с мастерской? И вообще, зачем Джо такой большой дом — чтобы принимать, там своих любовников? У них с Элизой и Дженис будет настоящая семья, и им как раз полагается настоящее просторное жилье. Но сейчас затрагивать эти вопросы неуместно. Им с Дженис и так хорошо. Дженис на время взяла работу на дом, они постоянно были вместе и на седьмом небе от счастья.

Родители Дженис видели это и немного успокоились, а про Джо как-то все забыли.

Разумеется, не обошлось без проблем. Мать Джо наняла хорошего адвоката — на него ушло почти все, что полагалось Джо в наследство. Зато Уолдо жил безбедно. Джо грозила наложить на себя руки, и Дженис даже поймала себя на черной мысли (какая обычно ни за что не пришла бы ей в голову) — хоть бы она и вправду сделала это. И Джо сделала. Но ее откачали — вовремя промыли желудок.

Когда стало ясно, что Уолдо намерен вновь поселиться в своем бывшем доме, Дженис уже не возражала. Она заметила, что он нервничал, хотел вернуться к своему мольберту. Ему не хватало привычных вещей вокруг. Ведь, он двадцать лет оборудовал мастерскую по своему вкусу. Джо не приложила к этому руки — ей недоставало художественного чутья. К тому же Элиза заявила, что будет жить с отцом только в их бывшем доме, а пока жила с матерью.

Она довела себя до полной анорексии, отказывалась появляться у Дженис дома, а с отцом встречалась в кафе, где пила только жасминовый чай и из-под палки выедала из сандвича тонюсенький ломтик постной ветчины, который немедленно выблевывала в туалете, о чем отец, конечно, не догадывался.

Дженис обижалась — ведь они с Элизой даже не познакомились. Уолдо уверял, что пока не время, такие вещи следует делать не спеша, потихоньку. К Джо он больше не питал не то что любви, даже былой привязанности — после того случая на приеме в академии, где она наставила ему рога и опозорила перед всем честным народом. Зато Элизу, кажется, стал любить еще больше — даже сам такого не ожидал. Теперь Дженис поняла, что имела в виду мать, говоря о браке с семейным мужчиной. Но на что только не пойдешь ради любимого!

Уолдо категорически не выносил полуфабрикатов и всех этих замороженных упаковок, поэтому Дженис приходилось готовить самой. Для этого пришлось купить новую морозилку и плиту с разными температурными режимами — чтобы не пригорали блюда длительного приготовления. Раньше-то Дженис о таком и понятия не имела — всегда думала, что жар есть жар, ан не тут-то было. Ей приходилось покупать дорогущее вино. Уолдо не выносил чилийские напитки и уважал только калифорнийские. Все это оказалось очень накладным — ведь она тратила свои средства, но говорить о деньгах ей было противно.

Уолдо возражал против пылесоса, и хотя Дженис худо-бедно управлялась и без него, уборка и готовка отнимали у нее много времени и сил. Уолдо был абсолютно прав, рассуждая, как несправедливо заставлять одного человека убирать за другим. Дескать, в Швеции помощь по дому запрещена законом. У них даже сместили с поста премьер-министра, когда стало известно, что его жена, адвокат, наняла для помощи по дому работницу. Но здесь не Швеция, а у Уолдо оказались большие запросы. Он не терпел замызганного холодильника и грязной после готовки кухни. Дженис даже начала подумывать, не перевестись ли на полставки, но Уолдо признался: нелады с Джо у него начались в том числе и из-за того, что она слишком много торчала дома, все время отвлекала его, а он любил работать в тишине. Поэтому Дженис отказалась от этой идеи.

Все постепенно утрясалось. Бракоразводный процесс завершался. В суде Джо назвали алкоголичкой — это подтвердили и полиция, и школа — да еще почему-то нимфоманкой. Ее уверения, что за всю супружескую жизнь она ни разу не изменила мужу, прозвучали неубедительно и жалко. Выяснилось, что хозяйством занимался Уолдо, он же единственный заботился о дочери. Тот факт, что Джо наняла для развода дорогущего адвоката, свидетельствовал против нее. Адвоката Уолдо назначило государство, зато он вел еженедельную колонку в газете. Уолдо купил бывшей жене двухкомнатную квартирку в Эрлз-Корт — очень и очень неплохо для пятидесятилетней разведенки, питающей слабость к пивнушкам и заморским графьям (так, посмеиваясь, решили между собой Дженис и Уолдо). Пол и Элис, глядя на дочь, только дивились. Куда делся этот ясный безмятежный взгляд, этот юный задор? Теперь впору было смеяться над ней самой — так дурно она стала выглядеть.

Уолдо готовил дом к приезду Дженис. Элизу он отправил пожить на недельку к друзьям и решил избавиться от вещей Джо. Все, что та не забрала с собой, уложил в черные полиэтиленовые пакеты и отвез на пункт вторсырья. Мешок за мешком покидали дом тряпичные цветочки Джо — она больше не носила их. Он великодушно позволил ей забрать кровать и матрас, хотя потом выяснилось, что обе вещи не пролезли во входную дверь — квартирка у Джо была очень маленькая — и она велела носильщикам отнести их на помойку. (Один из них взял кровать себе и с тех пор счастливо спал на ней со своим партнером-геем. Хоть кому-то пригодилась!) А Джо еще довольно долго обходилась диванчиком. Уолдо же купил себе новую кровать и новый матрас.

Дженис сходила в дорогой магазин, приобрела красивое постельное белье и распорядилась доставить его в дом Уолдо. Свое жилье она выставила на продажу, и уже через пару дней на ее пороге появился покупатель. Он изъявил желание купить все вместе с обстановкой и предложил хорошую цену. Казалось бы, разумно — ведь она переезжает в полостью обставленный дом, где есть все необходимое, но Дженис вдруг испугалась. «Как-то все стремительно происходит, — думала она. — Правильно ли я поступаю?»

Она поймала себя на том, что плачет. А ведь последний раз плакала сто лет назад — когда ее кошка выбежала на дорогу и погибла под колесами машины.

Но Уолдо торопил адвоката с женитьбой, и страх ее прошел, а слезы высохли. И что это такое было?!

— Типичная женская позиция, — успокаивал Уолдо. — И за нее я еще больше тебя люблю.

Она таяла и млела от одного только его взгляда или прикосновения. А потом все наконец произошло — их ждал новый дом и новая жизнь.

Он предложил ей переехать в субботу в четыре часа дня, а утром закончил последние приготовления. В назначенное время она прибыла и постучалась в дверь своего нового дома — ключа у нее пока не было.

Но дверь открыла Элиза. В свои пятнадцать она была уже ростом с Дженис, худущая, на грани истощения, но очень красивая — огромные голубые глаза, ясное личико и длинные прямые светлые волосы. На ней были джинсы и майка с длинными рукавами. Дженис не видела ее с того самого вечера на приеме в академии, но часто расспрашивала о ней у Уолдо. Холодный прием застал ее врасплох. Ей сразу дали понять, что она тут не дома. «Ничего, — подумала Дженис, — привыкнем. Мне теперь здесь жить. Ведь сколько для этого сделано!» Но неприятное ощущение все же осталось.