Побочный эффект - Ольга Вечная

Ни тусовки по случаю моего дня рождения, ни поездки на дачу Эккертов в Подмосковье (хотя выбирались туда всей группой чуть ли не раз в квартал). Она не зависала в моей квартире, хотя всем там нравилось. Логично, что она не посещала и встречи выпускников.

Я давно перестал ждать. Прошлое остается в прошлом. Когда это было-то? Смешно думать, забавно вспоминать. Кто вообще относится серьезно к юношеской страсти? Тем более, не взаимный. Проехали.

Меня лишь взбесила несправедливость — почему, когда пришла беда, за нее никто не заступился? Почему человек, потративший жизнь на медицину и достигший потрясающих высот, не получил должной поддержки?

Взбесило так сильно, что заняло все мысли. Дальше немного предыстории.

Так вышло, что с отцом или один — неважно, я часто летал по стране и зарубеж. Вникал в семейный бизнес, устанавливал связи, вдохновлялся. Поэтому часто пропускал учебу, в том числе половину первого полугодия первого курса меда.

Четыре месяца подряд вдали от химии и биологии, первая лекция, и я - вдруг осознавший, что пьянки в Азии растворили нажитые к выпускным экзаменам знания. Другими словами — ни фига не понятно. Словно первый раз вижу.

Ромыч был так добр, что одолжил свои старые конспекты, в которых я также ни черта не понял. Значит, медицина - это не твое, заверил старший брат. Она не для тупых, понимаешь?

Понимаю.

Мне было восемнадцать, я понятия не имел, кем хочу стать, ясно было лишь одно — строить с отцом панельки, за которые потом стыдно, — не то, на что бы хотелось себя растратить. Да и бабуля с дедулей, потомственные медики, за все летние каникулы в Великом Новгороде заложили некоторый фундамент.

Тогда я попросил конспекты у старосты группы, тот взял с меня некоторую сумму и на следующий день притащил стопку тетрадей какой-то девчонки. Так мы, кстати, и начали общаться с Комиссаровым.

Я открыл первую тетрадь, пробежал глазами и завис. Не знаю, что это было, и как такое вообще возможно. Поэтому, дабы не прослыть сумасшедшим, никому не рассказывал. Я потратил день, чтобы сделать ксерокопии каждой страницы, а потом не мог оторваться от чтения.

Дело было в оформлении, в самом почерке — стремительном и уверенном, в ее пометках и рисунках. Много рисунков на каждую тему, чуть ли не на каждый абзац. Причем не бессмысленных, а оригинальных и четких, словно пропитанных большой любовью к учебе и будущей профессии.

Шутки на полях. Комментарии. Пометки. Как будто что-то личное.

Я тогда подумал, что наверное, эта девушка умна и забавна. С тонким, дерзким чувством юмора, полностью погружена в учебу и настроена крайне серьезно.

На следующий день Денис указал пальцем на Алену Евсееву, и я узнал, что обладательница стремительного почерка еще и красива. У нее обалденная улыбка и добрые, до невозможности наивные глаза.

Решил подойти и познакомиться, но Аленка ответила, что представляться не нужно, потому что давно обо мне наслышана. Попросила передать отцу спасибо за лабораторию, которую им расхвалили, и в которой мы будем работать в следующем семестре. Я попросил ее номер телефона, она ответила, что не пользуется мобильником, потому что его излучение убивает птиц.

Простите, что?

Разумеется, никакого смертельного для птиц излучения не существует, но ее тон заставил меня загуглить.

Чуть позже я уяснил три вещи - Алена Евсеева постоянно пользуется мобильником. Ее намек не понял бы только тупой. Меня впервые в жизни отшили, еще и высмеяли.

Поначалу я разозлился, а потом мог думать только о ней.

Свои конспекты Алена никому, кроме Дениса, не давала - Комиссаров уже тогда умел произвести впечатление на женщин. Он как будто излучал особые феромоны, и я никак не мог уловить, почему девчонки по нему с ума сходят, и до сих пор не понимаю. Единственная разница — теперь мне плевать.

А раньше - бесило. Единственная возможность вызывать у Алены улыбку — подойти к ней в его компании. Любые другие попытки продолжить общение встречали глухую стену, я видел в ее глазах страх, хотя не собирался делать ничего плохого.

Ни по-хорошему. Ни хитростью. Ни нахрапом эту крепость было не взять. Да и поначалу я не особо убивался — был уверен, что влечение временное, в конце концов, кто заводит серьезные отношения в восемнадцать? Параллельно искал на кого бы переключиться. Периодически находил, после этого наше с Аленой общение лишь ухудшалось, к конце первого курса она буквально от меня шарахалась. Просила не подходить, не прикасаться.

Если я был один в аудитории или в коридоре корпуса — тут же разворачивалась и уносилась прочь. А после нашего нелепого поцелуя (просто не удержался), в ее глазах появился ужас.

Наверное, я многое делал неправильно. Но инструкции к Алене Евсеевой никто мне в руки не выдал. И если у других женщин вызвать ревность было легче легкого — после чего они буквально кидались на шею, эта леди - брезгливо отворачивалась.

Вскоре мой интерес стал очевидным для всех (кроме угадайте кого), и Денис тоже обратил на нее внимание. Мы поговорили всего один раз, я попросил отвалить от нее, на что он заметил - это не мне решать, потому что она ему явно симпатизирует. Но ради нашей дружбы он будет держать дистанцию.

Его слово для меня тогда много значило, при этом я прекрасно знал, что происходит на вписках, особенно под утро, особенно под алкоголем, поэтому контролировал ситуацию, если эти двое оказывались в одной компании.

Тогда у меня не было причин не доверять Денису, и я ощущал вину из-за поступка отца.

Что он сделал? Пообещал сгноить Комиссарова за решеткой, если тот не отстанет от Зары, и для убедительности устроил девятнадцатилетнему студенту-отличнику двухнедельные каникулы в обезьяннике за драку, в которой тот не участвовал. Денис Заре не пара, да и она была слишком юна для отношений, но для первого раза хватило бы и усного предупреждения. Его там побили, напугали. Я понятия не имел, куда он запропастился, и почему не ходит на учебу.

Добро пожаловать в семью Эккертов.

И все же Алена была слишком ценной, чтобы рисковать. В какой-то момент не дать им трахнуться — стало идеей фикс. На втором курсе дружба дала трещину, но Денис вдруг неожиданно женился на девочке из своего окружения, и все наладилось. Он снова стал бывать у меня дома, по-братски общаться с сестрами, понял и принял поступок моего отца.