Разрушение кокона - Тан Ци

– Не угрожай мне, сладкий суп кончился. – Она покачала головой. – Да у тебя, братец, со здравым смыслом беда.

Цзи Минфэн отложил книгу и посмотрел на нее.

– Я могу попросить Сумэй приготовить еще одну чашку. – Его взгляд упал на пустой поднос. – Еще слаще прежней. А потом я тебя схвачу и заставлю выпить залпом.

Чэн Юй замерла.

– Ты не посмеешь!

– Посмею, – спокойно проговорил княжич Цзи. – Потому что у меня действительно со здравым смыслом беда.

– Ты…

Княжна уныло опустила голову.

Юноша осведомился:

– Будешь продолжать спорить со мной?

Она тоскливо покачала головой.

Княжич Цзи удовлетворенно кивнул.

– Если не будешь спорить, иди читай.

Остаток дня в Южном зале они провели за чтением, пока во второй четверти часа Петуха во дворе не зажгли фонари.

На пути из двора Гибискусов Чэн Юй вспоминала свое поведение днем и надолго погрузилась в раздумья.

После этого княжич больше с ней не разговаривал и, даже когда она попрощалась с ним, уходя из зала, только кивнул.

Пожалуй, она разозлила Цзи Минфэна. И быстро нашла причину.

Ей правда не стоило говорить, что княжич Цзи любит сладости и это очень мило.

Цзи Минфэн был высоким и статным юношей, решительным и суровым. Такому человеку, вероятно, совсем не нравится, когда его называют милым.

Эх. Она с досадой почесала голову.

Госпожа Цинь, например, хорошо понимала княжича. Хотя слова Цинь Сумэй не показались Чэн Юй какими-то особенными, вспоминая их, она поняла, что каждое ее слово попадало в точку.

Например, госпожа Цинь знала, что княжич не любит, когда его отвлекают во время чтения, поэтому, принося сладкий суп, сказала, что он может ее отругать. Или когда она предложила госпоже Цинь вернуться к разговору с княжичем, та, услышав, что он хочет помочь княжне достать книгу, с улыбкой сказала, что уходит, дабы не отвлекать их от чтения.

Чэн Юй не слышала, как госпожа Цинь говорила с княжичем в других ситуациях, но могла предположить, что та никогда с ним не спорила и не говорила того, что ему не нравилось, напрашиваясь на неприятности.

А вот сама Чэн Юй… Чэн Юй напрашивалась.

Ну, что сделано, то сделано. Завтра она постарается лучше.

Но что ей говорить, а что не говорить, когда завтра она увидит княжича Цзи? Она не знала, что ему нравится слышать.

Из двора Гибискусов княжна шла с очень скорбным выражением лица.

Это лицо во всей красе увидела Цин Лин, которая лежала на дереве ранней вишни за пределами двора Гибискусов, пила вино и ждала ее.

Чэн Юй тут же поделилась со стражницей переживаниями: во-первых, княжича не понять. Во-вторых, ей не хватает чуткости, чтобы его понять. В основном ее беспокоило первое.

Цин Лин покачала тыквой-горлянкой.

– Как по мне, вы сегодня хорошо поладили, лучше некуда. С княжичем тебе нужно говорить то, что ты думаешь, и относиться к нему так, как хочешь, не нужно угождать ему, как это делает Цинь Сумэй. – Она улыбнулась. – Княжичу… может не понравиться, если ты будешь относиться к нему как госпожа Цинь.

Слова Цин Лин немного смутили Чэн Юй, но она не стала углубляться в подробности. Уверенный вид старшей сестрицы понемногу ее успокоил, и она с радостью отправилась с ней во двор Возвращения весны.

На следующий день девушка не пошла во двор Гибискусов с утра пораньше, как делала обычно. Накануне вечером, когда они выпивали с Цин Лин, та рассказала ей, что пение иволг[111] усадьбы Лазурных птиц, что в пригороде Ханьчэна, одно из бесподобных весенних чудес Личуаня и каждый год туда приезжает множество талантливых гостей, чтобы только послушать пение тех «пташек».

Цин Лин говорила мало, но так красноречиво, что казалось, будто ты сам побывал в том дивном месте. Как наяву перед глазами вставала картина, полная внутреннего равновесия: вот у приезжих гостей просят стихи за вино, и захмелевшие поэты соединяют строки[112], а вот красавицы настраивают струнные инструменты.

Чэн Юй не интересовали стихи захмелевших талантов, зато пение красавиц очень даже. Описание Цин Лин ее зацепило, и на следующий день рано утром они отправились в усадьбу Лазурных птиц слушать пение и вернулись только в начале часа Обезьяны.

Поскольку княжна была подвижной девушкой, в отличие от изнеженных дев, она не чувствовала усталости даже после того, как весь день гуляла и развлекалась. Вернувшись в имение, Чэн Юй подумала, что обычно читает в Южном зале до часа Петуха, и решила, что еще успеет зайти к Цзи Минфэну поздороваться, поэтому без раздумий отправилась во двор Гибискусов.

День выдался хороший, и, войдя во двор Гибискусов, Чэн Юй издалека увидела Цзи Минфэна. Южный зал располагался рядом с озером Яньюй, берега которого были усажены ивами, среди которых росло несколько абрикосовых деревьев. Зеленые ветви ив колыхал ветер, сладкий аромат цветущих абрикосов наполнял воздух – прекрасный весенний пейзаж.

Чэн Юй подошла ближе и увидела княжича Цзи в голубом одеянии, сидевшего со свитком у окна. Он был необыкновенно красив. Однако смотрел молодой господин не на свиток, а на озеро и, нахмурившись, о чем-то размышлял.

Девушка еще издалека помахала ему:

– Братец княжич!

Услышав ее голос, Цзи Минфэн слегка вздрогнул, отвел взгляд от озера и перевел на нее. Однако он ей не ответил, лишь коротко осмотрел, а затем снова отвернулся к озеру.

Чэн Юй потерла нос и, ничуть не смущаясь, направилась к двери зала. Равнодушие княжича было в порядке вещей, она давно к нему привыкла. А то, что княжич хмурился, глядя на озеро… Возможно, сегодня он пребывал не в лучшем расположении духа.

Тогда девушке не следовало его беспокоить, стоило поскорее уйти. Разве люди в плохом настроении не любят побыть одни? Однако раз уж она пришла, просто развернуться и уйти будет невежливо. Или, быть может, нужно зайти в зал, поздороваться с княжичем, а потом уйти под каким-нибудь предлогом? Да, так будет лучше всего.

Она открыла дверь зала, поздоровалась с Цзи Минфэном, затем немного покрутилась у своего кресла и вдруг «вспомнила»:

– А, я обещала сестрице Цин Лин сегодня вместе заняться двусторонней вышивкой, и как только меня принесло в Южный зал? Братец княжич, у меня есть другие дела, так что я…

Цзи Минфэн посмотрел на нее и бесцеремонно перебил:

– Какие еще дела? – Он сделал паузу, затем постучал по столу. – Иди сюда, выпей сладкий суп.

Чэн Юй остолбенела и только теперь заметила, что на столе перед юношей стоит белый фарфоровый горшочек и глубокая чаша. Она не понимала,