Стрелы на ветру - Такаси Мацуока

Да, Цефания упоминал о том, что японцы невысоко ценят жизнь. Они убивают и умирают по самым нелепым поводам. Если два самурая на улице вдруг случайно зацепятся друг за друга ножнами, тут же последует поединок. И прекратится он лишь со смертью одного из участников.

«Это наверняка преувеличение».

«Ты когда-нибудь слышала, чтобы я что-нибудь приукрашивал?»

«Нет, сэр».

«Не сэр, а Цефания. Не забывай: я теперь твой нареченный жених».

«Да, Цефания».

«Их обостренное чувство чести приводит к неслыханным крайностям. Если заговорить с самураем недостаточно вежливо, он воспримет это как оскорбление и решит, что собеседник насмехается над ним. Если обратиться к нему слишком вежливо, результат будет тот же самый. „Погибели предшествует гордость, и падению надменность“».

«Аминь», – сказала Эмилия.

«Мы должны на собственном примере научить их смирению и тем самым привести к спасению».

«Да, Цефания».

– Значит, когда в Японии заговорят по-английски, я могу быть уверен, что у меня правильное произношение? – спросил князь Гэндзи.

– Несомненно.

– Спасибо, Эмилия.

– Не за что, князь Гэндзи. Можно, я исправлю построение фразы?

– Пожалуйста.

– Вы сказали: «Когда в Японии заговорят по-английски». Слово «когда» предполагает, что речь идет о чем-то неизбежном. Здесь же уместнее употребить слово «если».

– Я и говорил о неизбежном, – откликнулся Гэндзи. – Мой дед предсказал, что так будет.

– Предсказал? Простите, князь, но в это трудно поверить. С чего бы вдруг вашим соотечественникам вздумалось учить наш язык?

– Он не сказал, почему так произойдет. Он предвидел лишь результат – не причину.

Эмилия решила, что князь неправильно выбрал слово.

– Предвидеть – это значит знать что-то заранее.

– Да.

– Но ведь не мог же он знать о чем-то прежде, чем это произойдет?

– Он это знал.

Эмилию пробрал озноб. Гэндзи утверждает, будто его дед обладал силой, даруемой лишь избранникам Божьим. Это богохульство. Надо попытаться уговорить его не совершать столь ужасного греха.

– Князь Гэндзи, лишь Иисусу Христу и пророкам Ветхого Завета открывалось грядущее. Мы же должны теперь стараться понять их слова. Иных пророчеств быть не может. Христианам не полагается верить в такое.

– Вера тут ни при чем. Если б это был вопрос веры, я мог бы решать, верить или нет. И мне было бы намного проще жить.

– Иногда люди строят предположения, и если предположения по какой-то случайности оправдываются, их называют пророчествами. Но сходство здесь лишь внешнее. Одни лишь пророки могли милостью Божьей прозревать будущее.

– Я бы не назвал это милостью. Это куда больше похоже на фамильное проклятие. У нас нет выбора – мы рождаемся такими. Только и всего.

Эмилия ничего не ответила. Что тут можно сказать? Гэндзи говорил так, будто на самом деле был убежден в том, что обладает подобным даром. Если он будет упорствовать в своем мнении, то не просто окажется проклят за богохульство, – он рискует лишиться рассудка. Иллюзии заставят его во всем находить несуществующие знаки и предзнаменования, а воображение дополнит остальное. Ей нужно быть терпеливой. Терпеливой и старательной. Заблуждения, укоренявшиеся столетиями, не изживешь ни за день, ни за неделю, ни за месяц.

От осознания собственной праведности у Эмилии потеплело на душе. Господь недаром направил ее сюда. И теперь она поняла, в чем заключается ее миссия. Эмилия мысленно дала обет Богу. Она спасет душу князя Гэндзи, даже если это будет стоить ей жизни. Быть может, Господь явит им обоим свое безграничное милосердие.

Некоторое время они ехали в молчании.

Когда тень гор наползла на долину, князь Гэндзи сказал:

– Если мы поедем по тропе, то не успеем добраться к хижине до наступления ночи. Давайте попробуем пройти здесь. Правда, нам придется вести лошадей, а не ехать на них. Как вы полагаете, вам это под силу? Здесь гораздо ближе.

– Да, я справлюсь.

Они свернули и вместо того, чтоб двигаться вдоль ручья, направились вверх по пологому склону. Неподалеку от вершины им встретилась небольшая заснеженная луговина. При ее виде Эмилию захлестнули воспоминания. У них в Яблоневой долине была очень похожая. И даже снег лежал так же. Действительно ли она по чистой случайности набрела на пейзаж, столь живо воскрешающий в ее памяти давно минувшие дни? Или просто ее тоска придала чужеземному пейзажу сходство с тем, родным и знакомым?

– Какое чудное место для снежных ангелов, – невольно вырвалось у девушки.

– Что такое снежные ангелы?

– А вы никогда их не делали?

– Никогда.

– Тогда давайте я вам покажу. Это быстро, буквально одна минутка.

Эмилия присела на снег, стараясь двигаться так, как подобает леди. Она легла на спину и раскинула руки и ноги, следя за тем, чтобы подол юбки не поднялся выше щиколоток, а потом энергично замахала конечностями. И рассмеялась, сообразив вдруг, как глупо она сейчас выглядит. Закончив, она поднялась, не смазав отпечатка на снегу.

– Вот, видите?

– Возможно, чтобы различить ангела в этом изображении, нужно сперва хорошенько представить его себе.

Эмилия искренне огорчилась. Ведь у нее и вправду получился замечательный снежный ангел!

– Возможно.

– Эмилия!

– Что?

– Могу я полюбопытствовать, сколько вам лет?

– Через месяц будет семнадцать.

– А! – произнес Гэндзи таким тоном, словно ему все стало ясно. Так говорят дети о взрослых.

– А вам сколько? – поинтересовалась Эмилия. Вообще-то она, конечно, поддалась раздражению. Иначе она никогда не стала бы вести себя так грубо.

Но князь Гэндзи не успел ответить на ее вопрос.

Из-за деревьев выскочили несколько человек. Издавая громкие боевые кличи, они накинулись на Гэндзи, метя в него копьями и пиками. Гэндзи успел выхватить меч и отразить удар первого нападающего, но в тот же миг две пики ударили его в спину. Круг нападавших сомкнулся.

Потрясенная Эмилия застыла, не в силах даже шелохнуться.

Гэндзи упал, и нападающие разразились победными воплями. Снег окрасился кровью.

– Гэндзи! – вскрикнула Эмилия.

Это имя заставило их остановиться. Неизвестные – их было девять человек – отскочили, и на лицах их отразился страх. Эмилия слышала, как они несколько раз со страхом повторили имя Гэндзи. А потом до нее донеслось еще одно знакомое имя.