Гордая. (Не)пара для волка - Кира Райт

Это спустя пару недель он признается мне, что в тот момент был абсолютно счастлив. Потому что кроме моего запаха и постоянного желания близости со мной, мучающего его до этого, изменилась лишь яркость его эмоций ко мне (только почему-то в большую сторону), а вот желание тискать и целовать никуда не делось. И то, что он мне устраивал многочасовые секс-марафоны – это он так себе доказывал, что даже если прекратилось действие чего-то там, заставляющее его возбуждаться при моём искажённом запахе постоянно, то теперь он уже сам продолжает меня хотеть.

Но до этого произошло другое очень важное событие.

Однажды вечером Эмир вновь заговорил про мою волчицу. Из расслабленно-спокойного состояния я сразу же вернулась в печально-упадническое. Каждый раз, оставаясь одна, пыталась звать её и говорить с ней. Но внутри была тишина… Спрашивать Эррин я боялась: вдруг бы выяснилось, что она не вернётся?

Однако Эмир почему-то был уверен, что она есть. Только слабая очень. Утверждал, что его волк ощущает её. А мне оставалось только поверить ему… и довериться.

Когда глаза Эмира засветились силой, дрожь прошла по моему телу. Я ощутила приказ… Но не такой, какой, бывало, отдавал мой отец – жёсткий, злой, не оставляющий выбора и пугающий, давящий бетонной плитой. Другой – похожий на просьбу, уговаривающий, мягкий, зовущий, даже… манящий… обещающий защиту, покровительство…

Я была дочерью альфы и по идее могла бы дать отпор, сопротивляться. Но подчиняться Эмиру не казалось для меня унизительным или сложным… Даже наоборот. Мне хотелось быть именно в его стае… Показать, что он достоин быть альфой. Что ему можно доверять. Что к нему можно прислушиваться.

– А что нужно делать? – спросила шёпотом, боясь нарушить атмосферу.

– Просто не сопротивляйся, прими её.

– Но я… – только собиралась возразить, что всегда её принимала, как поняла, что никто раньше не пытался мне объяснить порядок оборота.

Когда настало время, а я не обратилась, отец отдал приказ моей волчице – та и так будучи слабенькой, едва не потеряла сознание от страха и забилась в самый дальний уголок моего сознания. Может подсознательно я и сама не хотела её выпускать, чтобы защитить от папы… Позже пыталась позвать мама, но помня, что где-то тут ходит злой альфа, волчица тряслась и пряталась ещё глубже.

Теперь же бояться было нечего. Даже если однажды Эмир и разлюбил бы меня, мою волчицу он бы не стал обижать. И его волк не позволил бы…

Я же вдруг почувствовала, как внутри заполняется пустота. Превращается в привычную раньше наполненность. Моя девочка появляется словно из воздуха внутри и доверчиво тянется носом к огромному серому волку, которого видит в Эмире и который ей так нравится. Она едва дышит и с трудом стоит на лапах, но стремится к нему. Потому что он зовёт…

– Позволь ей выбраться…

– Я не знаю, как, – снова шепчу, но начинаю ощущать боль.

– Тише, Ева, – спокойно и уверенно говорит Эмир, – в первый раз только больно, дальше ты не будешь этого чувствовать почти. Расслабься, не борись. Я рядом, тут… С тобой… Я помогу…

Его голос успокаивает, и я позволяю боли овладеть мною с ног до головы. Раз он сказал – значит, так надо. И ещё мне хочется, чтобы она не исчезла больше. Чтобы осталась со мной. С ним. Чтобы у нас правда была наша маленькая стая, которой у меня никогда, по сути, не было.

А уже в следующую секунду на полу в нашей гостиной стоит маленькая чёрная волчица с серыми пятнами на шерсти (наверное потому, что хочет быть как её любимый серый волк или из-за того, что в моих волосах так и осталась навсегда седая прядь). И она настороженно тянется носом сначала к ласковой ладони, гладящей её по голове (только тут я понимаю, что она действительно спряталась так глубоко, испугавшись того, кого так сильно любила, когда он на неё = на меня напал в гостиной в тот роковой день), а потом и к большому серому волку напротив, в которого обратился Эмир. Но его она не боится. И не держит обиды, что не помог тогда. Ему она верит полностью. В нём, несмотря ни на что, видит защиту даже от его человека, которого только что простила, которому снова доверилась…

Он пригибается, стараясь поддержать её, а она устало кладёт голову ему на холку – ищет и получает поддержку. Волк начинает ласково лизать её шею, а я внутри… И у меня такое чувство, что я наконец-то дома. Поэтому блаженно закрываю глаза, позволяя своей девочке самой управлять своим звериным телом.

Чуть покачнувшись и едва не запутавшись в лапах, она опирается на волка, прижимается к нему, глубоко вдыхает его такой родной уже запах, а потом отступает, приподнимая голову, и заворожённо смотрит в его серые глаза с оранжевыми искорками. И видит в них то же, что я вижу в глазах Эмира… что я хочу там всегда видеть…

Не только мы его любим. Он тоже нас любит… По-настоящему. И больше никогда-никогда не станет обижать. Это обещает нам сейчас большой, сильный серый волк, ставший не только спутником прежней одинокой души, но и нашим альфой.

– Посмотри, это он! Он! Наш! – восторженно зовёт она меня, заставляя снова смотреть на него её глазами.

Я растворяюсь в её радости, в этом несмелом, но доверчивом вилянии хвостом, в ощущении прикосновений его языка к её мордочке и чувствую, что она тоже лижет его в ответ…

Луна… Если и существует в мире счастье, то это точно оно…

И оно не покинуло моего сердца, даже когда я обернулась обратно. Это было немного непривычно, что у тебя то четыре лапы, то две… то есть ноги уже. Но зато теперь моя волчица точно была внутри и приветливо виляла хвостом, то и дело игриво поглядывая на Эмира, высунув свой розовый язык от радости.

– У тебя невероятно красивая и милая волчица. Такая крошка. Мой волк от неё без ума. И ты в обоих вариантах просто прекрасна.

Я зарделась, а моя девочка завертелась внутри, переминаясь с лапы на лапу. Она до сих пор ощущала его поддержку, его силу, которой он щедро делился. А уж когда Эмир говорил про неё, красивую, её к нему чувства росли ещё больше. Я тоже наконец ощущала себя полноценной, нужной, любимой…

Осталась только одна проблема – реакция Эмина на нового альфу на его территории. И… наша с ним встреча. Когда Эмир сообщил,