Мачо для стервы - Татьяна Романская

— Не уверен. Но если у них встреча, то наверняка они идут сюда, — значит, что мы должны оставаться на месте. Но я все равно кладу карту в карман. На случай, если представится возможность сбежать.

Она тяжело вздыхает и прислоняется спиной к стенке.

— Почему именно в твой кабинет?

Я довольно умный парень. Я знаю, что мое прикрытие больше действовать не может, поэтому я просто признаюсь:

— Потому что это не мой кабинет. Это кабинет Игоря.

— Тогда почему ты сказала, что он твой? — она звучит обиженно. В шкафу, между тем, ужасно жарко.

Я прислоняюсь к противоположной стене, руки засунуты в карманы.

— Если восстанавливать ход событий, я такого не говорил, помнишь?

— Но ты знал, что я именно так и подумаю.

Я пожимаю плечами. В смысле, она права, но не похоже, что повторное обсуждение поможет нам выбраться из ситуации, в которой мы оказались.

— Ну, это было мило, конечно. Позволил мне поверить в то, что правдой не является, — Яна начинает скрещивать руки на груди и закрываться, но опускает их, когда понимает, что пространство слишком тесное.

Разве это не позор?

Я наклоняюсь над ней и кладу ладонь на стену рядом с ее лицом.

— Эй, я не знал, что Игорь придет в офис сегодня. И уж точно не знал, что он будет здесь с твоим отцом, и уж точно не предполагал, что ты решишь прятаться от него.

— Я бы не пряталась от него, если бы...

Снаружи скрипит дверь.

Я зажимаю рот Яны рукой, заставляя ее замолчать, и мы оба вздрагиваем, прислушиваясь к шороху, молясь, чтобы у Игоря не было причин заглянуть в наше укрытие.

— Меня волнует не то, как вы поступите с компанией, а то, как это повлияет на мой бизнес, — Игорь звучит очень серьезно и сосредоточенно.

— Могу вас заверить, что моя компания не заинтересована в хищнических действиях против вашей. Я согласился на все ваши условия. Наша позиция должна быть вполне очевидной, — в ответ звучит четкая, официальная и абсолютно ровная манера речи.

Бедная Яна. С таким родителем вряд ли приятно иметь дело.

Этот разговор подтверждает все ее слова, и мне хотелось бы узнать, что еще они скажут.

Но сейчас меня больше интригует она. Она хорошо пахнет, как какой-то весенний цветок, кажется, сирень. Солнечный свет проникает сквозь щель двери, падает на ее бледную кожу, и ее взгляд устремлен на меня. Своими тонкими чертами и недоуменным выражением лица она напоминает мне оленя, пойманного в прицел охотничьего ружья.

Моя добыча.

— Ты смотришь на меня так доверчиво, что все, о чем я могу думать, — это о том, как далеко я смогу засунуть свой член в твоё горло, прежде чем ты перестанешь дышать.

Ее глаза расширяются, и я понимаю, что не просто подумал об этих грязных, пошлых мыслях. Я сказал их. Вслух.

Твою же мать.

Она ясно дала понять, что ей это неинтересно. Так это считается...? Я что, только что, типа, сексуально домогался до девушки в шкафу моего брата? Когда ее отец был снаружи? Ситуация!

И все же я не отпускаю ее. Моя рука закрывает ей рот. Я плотно прижимаюсь к ней. Так близко, что замечаю, как ее дыхание учащается. И, клянусь, я чувствую, как запах возбуждения смешивается с ароматом ее духов.

— Что еще мы можем сделать, чтобы доказать добрые намерения? — спрашивает Александр Иванович, и я знаю своего брата достаточно хорошо, чтобы догадаться, что он собирается изложить ему все по пунктам. А это значит, что у нас есть немного времени.

Так что... стоит ли?

Глава 10

Я убираю руку со рта Яны и провожу одним пальцем по ее подбородку, вниз по шее. Пульс учащается, когда я касаюсь ее кожи. Она чуть подается навстречу, сглатывает, затем проводит языком по нижней губе, и, возможно, именно так плохие люди убеждают себя в том, что они не делают ничего плохого, но я уверен, что она хочет меня.

Сейчас я просто... следую инстинкту. Выясняю, что она позволит и чего не позволит. Внимательно следя за любым признаком отказа, я продолжаю путь по ее телу. Она опирается на мою ладонь, когда я скольжу по изгибу ее груди, меня так и тянет остановиться здесь на некоторое время.

Но я все еще немного зол на нее. Я так старался для нее в прошлый раз, а она ничего из этого не оценила?!

Черта с два она получит мое нежное внимание в этот раз.

Вместо этого я нарочито больно зажимаю ее сосок пальцами.

Ее рот раскрывается в беззвучном вздохе. Не в том, который означает “нет” или “остановись”. В том, который говорит “еще”.

Если у меня и остаются какие-то сомнения, то они развеиваются, когда с ее губ срывается тихий шепот:

— Пожалуйста.

Разрешение получено.

Без лишних колебаний моя рука проскальзывает под пояс ее брюк и отодвигает мягкую ткань белья. Она вся мокрая.

Господи, я думал, что не смогу стать еще жестче. Я чертовски ошибался. У меня возникло искушение вытащить свой член и заставить ее поиграть с ним. Но здесь недостаточно места, чтобы сделать это так, как я хотел бы, так, как мне нужно — с крепкой хваткой в волосах и ее широко открытым ртом. Она будет стоять на коленях, и я не смогу увидеть ее лица. Такого допустить нельзя.

Фантазии, точнее, учитывая, как повернулись события, план на будущее — это хорошо, но сейчас меня больше волнует, что я могу с ней сделать, не откладывая.

Она раздвигает ножки, предоставляя мне лучший доступ. Я прекращаю колебаться и прижимаю палец к ее клитору. Он такой набухший, что я представляю, насколько чувствительным он должен быть, как трудно не вскрикнуть, когда я прикасаюсь к ней.

Внезапно я жадно хочу, чтобы она сделала именно это, подала голос. Неважно, что мы стараемся не попасться.

Этот факт только усиливает мое желание.

Я снова трусь о нее, слегка усиливая давление. Когда ее глаза стекленеют и она прикусывает губу, я удваиваю усилия, вытягивая руку так, чтобы можно было толкнуться в нее пальцем.

Это помогает. Она издает едва слышный всхлип, но этого достаточно. Свободной рукой я прижимаю ее рот к изгибу своего плеча и грубо шепчу ей на ее ухо:

— Если ты издашь еще хоть звук, я остановлюсь.

Она мгновенно затихает.

Она реагирует на меня чертовски быстро. Она