Другие правила - Валерия Аристова

Возможно, с Валери он о ней и говорил. Катрин немного утешили слова кузины. Она видела, что с Валери Жорж держался гораздо свободнее, но стоило Катрин появиться вблизи, как он тут же замыкался и по большей части молчал. Иногда Катрин, зная кузину, задавалась вопросом, а не был ли он ее любовником. Но ответа на него, конечно, знать не могла. Это раздражало, и Катрин становилась все более нервной, неуверенной и несчастной. Когда же вся компания покинула ее, то разочарованию и тоске ее не было предела.

Появившийся практически сразу же после отъезда Валери, Жак посмотрел на свою сестру, и через пару недель привез ей нанятую в Туре компаньонку. Это была молодая женщина, лет на пять старше Катрин, которую звали Элиза де Сернак. Потеряв средства к существованию, мужа и родив мертвого ребенка, Элиза не потеряла самого главного — желания жить, веселости и оптимизма. Невысокая брюнетка, ловкая, хорошенькая, она привнесла в жизнь Катрин луч света, и немного разогнала ее тоску. Элиза заставила Катрин выйти из дома, принимала за нее приглашения на разные увеселительные мероприятия, которые до этого Катрин не желала посещать. Всегда приподнятое настроение Элизы стало передаваться и Катрин. Она все еще молчала, но теперь у нее появилось желание поделиться с новой подругой своей душевной болью и разделить ее на двоих. Иногда Катрин могла позволить себе упомянуть о Жорже де Безье, но всю историю, которая произошла совсем недавно, так Элизе и не рассказала.

Самой же большой радостью для Катрин было пришедшее совершенно неожиданно письмо от дона Хуана.

Письмо принесла Элиза.

— Кто такой дон Хуан? — спросила она, кладя перед Катрин голубой конверт.

Катрин смотрела на конверт, боясь прикоснуться к нему и не веря своему счастью. Жорж тоже писал ей, причем писал исправно два раза в неделю. Катрин точно знала, в какой день придет его письмо, более похожее на отчет. Оно обязательно будет начинаться с «Дорогая мадемуазель де Шатори», занимать полтора листа, исписанных уверенным правильным почерком, и содержать отчет о проделанной за последние дни работе. Катрин хорошо представляла все, чем занимался Жорж де Безье, даже знала, что он читает, и с чем он согласен или не согласен в прочитанной книге, когда и куда ездил, кто приезжал к нему. Читать его письма было откровенно скучно, и Катрин не всегда дочитывала до конца, и никогда не отвечала, хотя за ответ вполне мог бы сойти просто распорядок ее дня с комментариями. «Сегодня на ужин была щука, запеченная под белым соусом. К сожалению кухарка немного пересолила блюдо, но все равно оно пришлось мне по вкусу»... приблизительно так Катрин представляла себе свой ответ будущему мужу. Иногда она ужасалась тому, что всю оставшуюся жизнь будет вынуждена провести рядом с этим человеком.

И тут пришло письмо от дона Хуана.

У него был наклонный быстрый почерк. По-французски он писал не менее правильно, чем говорил. Катрин не нашла ни одной ошибки за все длиннющее письмо, хотя как иностранцу они были бы ему простительны.

...

Дон Хуан Медино мадемуазель Катрин де Шатори

Дорогая моя мадемуазель Катрин, я очень рад, что во Франции у меня остался такой друг, как вы, да и признаться, больше мне некому написать то, что я могу сказать только вам.

Замок Флуа — это просто груда руин, в которых кое-где можно найти жилые комнаты, обставленные по последнему писку моды. Интересно, кто закупал эту дорогущую мебель? Большей несуразности я не видел никогда! Надо будет выяснить, кто занимался в последнее время замком. Управляющий графством в замке не бывает, и правильно делает. Сквозняки там ходят такие, что в самую жару приходится разжигать камин и одеваться так, будто сидишь зимой у костра. Если до этого я еще пытался как-то там жить, то в последние дни управляющий пожалел меня и пригласил занять несколько комнат в его небольшом доме.

Городок маленький и очень бедный. Если бы вы, мадемуазель Катрин, увидели всю степень бедности живущих тут людей, то были бы поражены не менее меня. Тем более, что теперь я за этих людей в ответе перед Богом. Управляющий ищет только выгоды, но так нельзя. Несколько дней назад я взял целую стопку книг по экономике и теперь постоянно штудирую их. Надо будет найти какого-нибудь успешного торговца, который мог бы из практики подсказать мне, что делать в такой ситуации. Только сдается, что в графстве нет ни одного успешного торговца, все погрязло в беспробудной нищете. Мне кажется, что чтобы что-то заработало в этом городе, чтобы на рынке стали продавать что-то более ценное, чем хлеб, сюда нужно завезти денег и просто раздать людям. Денег ни у кого катастрофически нет и брать их неоткуда. А то, что есть, все уходит на налоги и минимальное пропитание.

Даже вроде бы знатные люди живут в бедности. Платья светских красавиц перелатаны и перешиты по новой моде, которая была новой лет десять назад. Крыши текут, а церкви приходят в упадок. Пока я разбираюсь в системе управления графством. Работы тут очень много, что меня весьма радует.

К сожалению, работа не спасает. Если я раньше думал, что работа может отпугнуть ненужные мысли, то сейчас убеждаюсь в обратном. Можно занять весь день, но остается вечер, да и днем они лезут между строк книг. Особенно ужасны вечера. У меня нет желания принимать участия в местных развлечениях, но в последнее время я стал завсегдатаем балов и музыкальных вечеров. Слушаю домашние концерты и восхищаюсь талантами юных дев. К сожалению музыка действует на меня плохо, тем более та, которая получается у этих исполнительниц. Но похоже их игра устраивает всех. Приходится выбирать — либо давать уроки игры на клавесине (фортепиано тут нет и никто о нем даже не слышал), либо слушать то, что имеется. Последнее время я уже склоняюсь к первому варианту.

Мадемуазель Катрин, помогите мне. Посоветуйте что-нибудь. Я постепенно схожу с ума. Если сначала мне казалось, что я излечился, то в последнее время все становится только хуже. Я понимаю, что не нужно думать, и нельзя задавать себе все время эти три вопроса: где, с кем, что делает? Но я не могу отвязаться от них. А воображение рисует мне разные подробности, которые не способствуют сохранению рассудка.

И еще одна просьба... Не говорите или не пишите ей ничего обо мне. Я хочу порвать все связи. Не просите мне написать, я