Бог Волков - Вероника Дуглас

Он наклонился вперед, возбужденно барабаня своими маленькими узловатыми пальцами.

Я улыбнулась.

— Моя вечная дружба.

Его пальцы остановились, и он недоверчиво посмотрел на меня. Ладно, это было не то, что он имел в виду, но попробовать стоило. Фыркнув, маленький наемник пренебрежительно махнул рукой и пошел прочь.

Черт.

Должно было быть что-то, что я могла бы ему дать, чего не мог никто другой.

Я вскочила на ноги и потянула себя за воротник.

— Можешь взять это!

Он оглянулся через плечо, и его взгляд заострился.

— Никто не может его снять, и ни у кого другого такого нет. Он уникален. Если ты поможешь мне снять его, он весь твой.

Я снова опустился на колени, и он подошел вперед, осторожно протянул руки и провел ими по железным завиткам.

— Он очень необычный, — уговаривала я. — И если Темный Бог поймет, что он у тебя, его разум взорвется от ярости.

На лице Руна появилось восхищенно-злобное выражение. Затем он схватил меня за ошейник и дернул.

Меня затошнило, и я повалилась набок, смеясь впервые за то, что казалось годами.

— Потребуется нечто большее!

Он поднял руки.

— Я не знаю! Дай мне подумать.

Я начала расхаживать взад-вперед, и Рун повторил мои шаги, заложив руки за спину.

— У Темного Бога есть ключ от него. Как ты думаешь, ты сможешь стащить его у него из кармана?

Рун расстроенно пискнул и покачал головой.

Тогда единственным другим вариантом было разрушить чары с помощью магии Луны. Я потерпела неудачу в одиночку, но что, если я воспользуюсь лунным осколком?

Произнесенные шепотом слова вернулись ко мне: Освободи нас, и мы освободим тебя. Говорил ли это лунный осколок? Хотел ли он освободиться от Темного Бога так же сильно, как и я? Возможно, волшебный камень мог бы каким-то образом помочь мне выбраться.

Я резко втянула воздух и взглянула на Руна.

— Это, черт возьми, стоит попробовать.

Он энергично кивнул, затем склонил голову набок, как бы говоря: И что же это?

Я опустилась на колени и схватила Руна за плечи.

— Ты знаешь каждый дюйм этого замка?

Он закатил глаза, что я истолковала как «Да, конечно».

— У Бога Волков есть кусок камня, который светится мягким светом. Он около шести дюймов в длину, — я отпустила его и попыталась руками показать его форму. — Ты знаешь, где он его хранит?

Рун пожал плечами, но на этот раз утвердительно: Конечно, так что ты мне за это отдашь?

— Я хочу это. Возможно, это то, что мне нужно, чтобы снять ошейник. Если это сработает, ошейник твой навсегда.

Маленькие глазки-бусинки Руна расширились так, что стали похожи на обсидиановые шарики, и он медленно кивнул. Затем он поднял палец и помахал им.

— В чем проблема? — спросила я.

Он изобразил, как поворачивает ключ в замке, а затем открыл руки, как двери.

— Он держит его запертым в хранилище. Ты знаешь, где ключ?

Он съежился, ссутулив плечи, и я уловила запах его страха.

Я сочувственно кивнула.

— У большого злого волка этот ключ, не так ли?

Рун похлопал себя по бедру, и мое сердце забилось быстрее.

— Он держит ключ при себе.

Я схватила перо и лист бумаги с письменного стола.

— Ты можешь нарисовать, как он выглядит?

Несмотря на множество своих замечательных качеств, Рун не был художником. Получившаяся иллюстрация представляла собой изогнутую палку с каплей на конце.

— Ах, — сказала я, когда меня охватило разочарование.

Он указал на меня и провел пальцем поперек своего горла.

— Да, это опасно. Но опять же, я в отчаянии.

Впервые за несколько дней я легла на мягкую кровать и задумалась. Как достать ключ?

Я оставалась там часами, перебирая все, что знала о Темном Боге — его личности, его силе, цитадели и даже легендах наших стай, над которыми он смеялся.

Но именно там я нашла свой ответ.

Я вскочила с кровати, сердце бешено колотилось. Чтобы заманить Темного Бога в ловушку, Богиня Луны опоила его водами сновидений, погрузив в сон.

Могу ли я сделать это снова?

Это был в высшей степени опасный и безрассудный план. Но я должна была заполучить лунный осколок не только для того, чтобы освободиться, но и для того, чтобы помешать Темному Богу когда-либо снова пересечь границу.

Я постучала в дверь.

— Скажите Меланте, что я готова вернуться к работе.

В тот день я присоединилась к Мел в ее мастерской и принялась за подготовку компонентов для заклинаний, удерживающих лозы на расстоянии. Через час она подняла глаза от своей стопки заметок и улыбнулась.

— Хорошо, что ты вернулась. Я привыкла к тому, что ты рядом.

Я выдавила из себя улыбку и продолжила растирать малахит в порошок со странным запахом.

Она обошла стол напротив меня и прислонилась к нему с мрачным выражением лица.

— Что с тобой? Ты была такой тихой.

— Меня удерживает против моей воли кровожадный ублюдок, — я бросила еще одну луковицу в ступку и раздавила ее. — Разве этого недостаточно, чтобы быть в плохом настроении?

Мел покачала головой.

— Это из-за вылазки, не так ли? Я не знаю, что заставило Кейдена взять тебя с собой. Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

— Это случилось бы независимо от того, видела я это или нет, — пробормотала я.

Она вздохнула.

— Он ведет войну…

— Как будто это что-то оправдывает, — резко сказала я.

Мел уперла руки в бока и склонила голову набок.

— Это очень таки оправдывает, если этим он останавливает фейри от нападений на деревни, подобные Фростфоллу.

Я приостановила свою работу и пронзила ее пронзительным взглядом.

— Но так ли это? Когда фейри нападают, он наносит ответный удар, и они мстят. Это не прекратится до тех пор, пока все невинные люди, живущие в Стране Грез, не будут мертвы.

Брови Мел сошлись на переносице, и она выглядела расстроенной.

— Может быть, ты этого не видишь, но он борется за жизнь этого королевства. Он делал и будет продолжать делать вещи, которые могут показаться сомнительными, но если бы ты только могла понять…

Я стукнула пестиком по столу.

— Что тут понимать? Это не остановится. Когда он закончит уничтожать весь Бессмертный Двор, что тогда? Будет ли мой дом следующим? Что будет после этого? Его заперли, потому что он хотел уничтожить человечество.

Она отвернулась от стола.

— Ты перестала думать, что эти легенды были созданы теми же людьми, которые заперли его? Я не знаю, каким он был тысячелетие назад,