Многоточия - Наталья Способина

— Да мы быстро, — уперся тот.

— Слушай, пользуйтесь моментом побыть вместе, а? К тебе еще мама, по ходу, сегодня ночевать приедет.

Роман стушевался и бросил взгляд на Машу.

— И пусть, — неожиданно сказала Маша, задирая подбородок. — Мы же все у тебя разместимся, я надеюсь?

Ромка ошалело улыбнулся и кивнул, а Яна, не удержавшись, подмигнула Маше. Вот это правильно. Какой бы блистательной ни была Диана, Рома выбрал Машу и явно не собирался от своего выбора отказываться. И глядя на то, как у него блестят глаза, когда он на Машу смотрит, Яна наконец осознала, что не имеет никакого значения, нравится ли его выбор отцу, маме, Диме, Яне — да кому угодно. Главное, что Ромка чувствует себя счастливым и, кажется, любит ее по-настоящему.

В ее мозгу вдруг всплыла фраза босса, сказанная по телефону неведомой Ирине: «Когда пацан больше мужик, чем ты». Это ведь он про Ромку.

— Идите уже. — Яна снова чуть подтолкнула все еще стоявшего рядом с ней Романа, но он сдвинулся с места, только когда Маша взяла его за руку и потянула.

И если раньше Яна испытала бы только зависть, то теперь была искренне рада видеть вот такое настоящее, серьезное. У нее самой, кажется, было то же самое с Данилой.

А у двери ее ждал конверт.

Яна почти не удивилась. Этот идиотский день и не мог закончиться нормально. Подняв конверт с коврика, она сунула его в карман куртки и позвонила в дверь напротив. Она не будет отвлекать Данилу от работы, просто ей очень нужно, чтобы ее крепко-крепко обняли.

Дверь открыла Анна Матвеевна.

— Чего тебе? — хмуро спросила она, и Яна сообразила, что вообще-то уже поздно и ломиться в квартиру, где живет пожилой человек, не слишком хорошая идея.

— Извините, а Данила дома?

— Нет его. Как с утра ушел, так и не было.

— А вы не знаете, когда он вернется?

— Да еще не хватало за квартирантами следить!

Яна торопливо отступила, помня о том, что Анна Матвеевна умеет орать так, что слышно всему подъезду.

Пришлось вскрывать конверт одной. Надорвав его, Яна вспомнила, что Данила советовал прошлое письмо просто выбросить или сжечь. Наверное, так было бы проще. Вовсе не брать никаких писем, а если и брать, то относить их в полицию нераспечатанными: пусть сами разбираются. Вот только кому она врала? Это не было проще, потому что Яна не могла позволить себе не знать, что с мамой.

«Солнышко, просто хочу сказать тебе, что ты у меня умница и у тебя все получится. Люблю тебя. Мама…»

Яна смотрела на письмо, чувствуя, как в груди расползается холод. В этих строчках не было никакого смысла для истории с детьми Волковых. Ни Димы, ни Лены здесь вообще не было. Были только Яна и мама, которая писала, что любит. Холод заполнил ее целиком. Яна встала с дивана в гостиной и пошла на кухню ставить чайник, потому что пальцы просто заледенели. Вспомнился сегодняшний день и тотальное ощущение собственной ненужности. Взяв с кухонного стола телефон, она еще раз набрала Данилу, но тот не ответил.

Тогда она написала: «Зайди ко мне, во сколько бы ты ни вернулся»

Сообщение осталось непрочитанным, а горячий чай не помог унять дрожь. Закутавшись в одеяло, Яна подумала, что многое отдала бы за то, чтобы последних месяцев просто не было. Единственное, что она не готова была отдать, это дружбу, зародившуюся у нее с Димой и Ромой. Впрочем, если ставить на вторую чашу весов жизнь, которая у нее была до того, как Волков-младший переступил порог их компании, она бы, возможно, и согласилась.

Данила открыл дверь своим ключом. Только так Яна могла объяснить то, что внезапно ее, уже успевшую задремать, обняли, шепча что-то успокаивающее. И от этого вдруг было совсем не страшно, потому что ей снилось что-то хорошее, и появление Данилы вписалось в настроение сна идеально. Он снова остался до утра, и ей подумалось, что все не так уж и плохо. Плевать на истеричную Лену.

Впрочем, утром за завтраком Яна поняла, что все-таки не плевать. Настолько, что она рассказала обо всем Даниле. Думала, что ей будет стыдно за то, как она появилась на свет, за маму, которая так хотела избавиться от законных детей Алексея Волкова, что даже бросила Яну вместе с Димой в коридоре офиса, где начался пожар. Рассказывая об этом, Яна впервые посмотрела на историю отстраненно. Как будто это все произошло с другим человеком. Такой взгляд со стороны неожиданно придал событиям совсем другой оттенок, и мама перестала выглядеть не то что положительной героиней — она даже мамой перестала выглядеть. И слова «я люблю тебя» оказались просто словами.

Сидевший напротив Данила слушал, не перебивая, и смотрел на Яну во все глаза, как будто у нее на лице, как на экране в кинотеатре, показывались все эти события. А когда она закончила, он очень долго молчал.

— Ты теперь сбежишь? — спросила Яна наконец.

Охваченная нервозностью, она принялась скручивать и раскручивать последнее мамино письмо, в котором вообще не было никакого смысла, кроме признания в любви.

Данила перевел взгляд на ее руки, а потом произнес:

— Тебе нужно поговорить с этой девочкой.

— О чем? — усмехнулась Яна.

— Просто рассказать ей все так же, как рассказала мне. Поверь, если она адекватна (а скорее всего, все эти истерики — просто результат травмы и того, что ее немного избаловали), она тебя услышит. Любому понятно, что ты здесь такая же жертва, как и она.

— Не знаю, Дань. Ты бы видел, как с ней все носятся, как боятся, что она что-нибудь с собой сделает. Иногда мне кажется, что это чистой воды манипуляция, а потом я думаю: мало ли. Может, она вправду немного свихнувшаяся и наестся таблеток или еще чего-нибудь?

— Да, не позавидуешь ее семье. Но поговорить вам все равно нужно. Хочешь, я тебя к ней отвезу? Или пригласим ее куда-нибудь. Я вас повожу, пообщаетесь.

— Она не станет со мной говорить. А еще я не хочу быть виноватой, если с ней что-то случится.

— Ты ведешь себя как трусиха, — сказал Данила.

Яна недовольно на его посмотрела и взяла со стола телефон.

— Кому ты звонишь? — Данила почему-то напрягся и даже подался вперед, будто собирался забрать у нее телефон.

— Просто Сергею — узнать, как там Лена.

— А-а… — Он заметно расслабился.

Озадачиться этой странностью Яна не успела, потому что Сергей ответил на звонок.

— Привет. — Его голос звучал устало.

— Привет. Как Лена?

— Сидит у себя, но Гриша