Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки - Yirtimd2

И в кабинете вновь воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим гудением аппаратов.

* * *

Во внутреннем дворце царила сумеречная тишина — привычная и уютная. Просторный зал с высокими окнами, мраморными колоннами, затянутыми лёгким пологом пыльцы света. Над центральным столом мерцала полупрозрачная проекция — события дня, отфильтрованные памятью Жона: драка, падение, портянки, бананы, киви, вельвет, пальцы, ляхи, персики… Всё перемешалось в пестрый балаган.

Аркелиос сидел в глубоком кресле, откинувшись назад, но с ухмылкой и сосредоточенным видом выставлял на круглом столе перед собой фигурки — новых персонажей, как всегда ручной работы: Нео, Торчвик, Близняшки Малахит, Меркури с полураскрытым ртом. Даже фигурка Эмеральд была — с вечно ухмыляющейся рожей.

— Итак, мы имеем… четвёртую. — задумчиво протянул он, ставя фигурку Нео в круг к уже стоявшим Вельвет, Блейк и Эмеральд.

— Ты даже не понял, Жон, но ты сам… сам двигаешься по пути Светлого Брата. Четыре Девы. Каждая из которых — с характером, претензией и взглядом на тебя. Это не гарем, нет. Это, как бы это сказать…

Он задумчиво постучал пальцем по подбородку и достал маленькую карту с надписью «баланс».

— Это… своеобразная стихийная модель. Это стабильность. Это, мать его, баланс. Вот древние вожди и короли Ремнанта — тоже брали себе по Четыре Девы. Одна владеет приземленной мудростью, так называемой «прошаренностью» и может давать полезные советы, другая — искренне заботится о тебе и держит в форме, третья — сама хочет, чтобы ты о ней позаботился и владеет хорошими связями, четвёртая — игривая и страстная, не дает заскучать. А ты… ты просто всех подобрал как есть.

Он на мгновение задумался, а затем рассмеялся:

— Ты, наверное, даже не осознаёшь, насколько идеально вживаешься в архетипы. Всё идёт по канону: падения, недоразумения, порванная портянка, бананы, пальцы, персики, женские ноги, ляхи… чисто путь избранника Светлого Брата.

Аркелиос скрестил руки, глядя на композицию фигурок.

— Интересно, кого ты возьмёшь пятой. Не забудь — в классической схеме появляется Испытание после Четвёртой. Значит, скоро тебя будут испытывать…

Он вздохнул, вытянулся на троне и прикрыл глаза.

— Но всё равно… чертовски увлекательное шоу. Продолжай, Арк. Я здесь. Я смотрю.

И за окнами дворца хлынул свет утренней памяти — ещё один день был готов развернуться на сцене безумной академии.

Глава 28

Интерлюдия. Лиза Лавендер

«Когда Гримм спят, новости умирают.» — Лиза Лавендер, внутренний монолог.

День клонился к вечеру, но солнце так и не удосужилось пробиться сквозь плотные облака, плывущие между башнями мегаблоков. Из панорамных окон телестудии VNN открывался захватывающий вид на верхние уровни Вэйла — глянцевый, чистый, будто специально отретушированный для утреннего выпуска.

Лиза Лавендер сняла с плеч дорогую кожаную сумку и устало повесила её на сгибающийся под весом золотистый крючок. Продуктивный день — если считать имитацию бурной деятельности за таковой. Она отсмотрела три потенциальных сюжета: кошку, снятую с фонарного столба в Олд Тауне, торжественное открытие нового бутика на 219-м этаже и… мальчика, который нашёл воробушка в вентиляции мегаблока.

«Мир без орд гримм — мир без рейтингов…» — с грустью подумала она, глядя на свой отражённый силуэт в черном стекле лифта. — «И ведь не скажешь вслух, что скучаешь по летнему кризису — сразу же заклеймят…»

Лифт мягко тронулся вверх, и Лиза прислонилась к бархатистой стене. Ботильоны на каблуках привычно щёлкали по полу, а в голове продолжался внутренний монолог.

— Опять показывать стариков с табличками «Я видел первого охотника»? Или сделать сюжет про самую красивую лавку тыкв в мегаблоке? — пробормотала она себе под нос. — А может, снять репортаж «Охотник года: где он сейчас»? Нет, это уже было в прошлом сезоне. Даже дважды.

На 230-м этаже дверь лифта открылась в безупречно чистый коридор — стены из гладкого полированного стекла, светлая подсветка, ковры в оттенках шампанского и искусственные растения в дизайнерских кашпо. Здесь было тихо, просторно и будто стерильно — ни крика, ни звука шагов, ни шороха пыльной вентиляции с нижних уровней мегаблоков для простонародья. Те места Лиза называла «бетонной правдой жизни» — хотя сама она в них бывала давно, очень давно…

— Что, если сделать материал «Нижние этажи: правда без фильтра»? — с сомнением пробормотала она. — Опять… Но… если только дать нужный угол. Например: «Они живут в тени, но мы можем дать им голос». Ммм. Надо будет подкинуть продюсеру. В крайнем случае — откажется.

Дверь мягко закрылась за её спиной, отсекая звук уходящего лифта. Лиза бросила сумочку на консоль у входа и, не снимая туфель, прошла вглубь квартиры. Четыре комнаты, каждая — как из каталога: гостиная в тёплых тонах, кабинет с книжной стенкой (половина книг — реквизит), ванная с подсветкой, имитирующей закат, и спальня с панорамным окном, которое прямо сейчас обрамлял вечерний закат.

Северный пляж раскинулся внизу, как на открытке: идеально выровненные полосы песка, всплески волн, дроны-патрули и редкие силуэты праздно гуляющих. Дальше — зеркальная гладь океана, за которой, где-то там, вне кадра, вне прямой видимости, за горизонтом… начинался Атлас.

Легендарный. Мощный. Недосягаемый.

Когда-то…

Лиза смотрела на эту картину и не чувствовала ровным счётом ничего.

«Вот он, вид, ради которого люди годами берут кредиты и продают почки…» — отстранённо подумала она. — «А я всё равно думаю про кошку на столбе и паренька с воробушком.»

Она опустилась на край широкой кровати, достала мобильник и покрутив его в пальцах, задумчиво посмотрела в окно.

— Атлас… — пробормотала она себе под нос. — А ведь когда-то я мечтала работать там, освещать события «атласских девяностых»… А теперь сижу на двухсотом этаже и не знаю, как заполнять выпуск.

Молчание. Только лёгкий шум климатической системы, да отблески воды внизу.

«Где же то, что цепляет? Где настоящее?»

Её мысли гуляли далеко — по обломкам старых сенсаций, забытым улицам, грязным переулкам, где порой рождались великие истории. Лиза вдруг поняла, что устала от чистоты. От идеально вычищенных полов, от людей с отрепетированными улыбками, от репортажей, которые не меняют ничего.

«Может, пора вновь пойти туда, где пахнет потом, ржавчиной и пыльцой от настоящих эмоций?»

Она резко встала, как будто от неожиданного толчка. Вернулась в гостиную и достала с полки свою старую камеру — не новейшую, не блестящую, а ту самую, с которой когда-то бегала по низам мегаблока за первыми материалами.

—