Горький вкус времени - Айрис Джоансен

Катрин неожиданно озорно улыбнулась.

– Я не добрая, а просто любопытная.

– Что же вы хотите знать?

– Если вы любите горы, почему решили оставить их и приехать в Париж?

– Из-за революции.

Улыбка сбежала с лица Катрин.

– Я все время забываю про революцию.

– Я и сам здесь о ней и не вспомнил. По-моему, Вазаро – это что-то вроде вод Леты.

– Вы мне очень помогли за эту неделю, – запинаясь, сказала Катрин. – Но я полагаю, теперь, когда вы поправились, вам не терпится вернуться в Париж.

Он и должен был рваться в Париж. Франсуа знал, что он уже и так пробыл здесь слишком долго. С каждым днем ему будет все труднее покинуть Катрин, благословенный Вазаро.

Катрин обернулась, чистая, сияющая, ее блестящие глаза смотрели вопросительно.

Франсуа оторвал от нее взгляд.

– Можно и на следующей неделе, – грубовато сказал он. – Если вы позволите мне остаться.

Лицо девушки осветилось радостной улыбкой.

– О да, я позволю вам остаться.

Андорра

Маркиза пронзительно завопила.

– Не делайте этого! – Дюпре приставил дуло пистолета к горлу женщины. – От вас у меня уши болят. Для криков еще будет время. Вставайте, нам надо заняться делом.

Он поставил подсвечник на ночной столик рядом с кроватью маркизы и окинул ее оценивающим взглядом. Даже растрепанная, сонная, Селеста де Клеман была поразительно красива – с расширенными от страха фиалковыми глазами, с сияющей, как великолепный лионский шелк, кожей плеч и груди.

– Кто вы такой? – Голос маркизы дрожал от гнева и страха. – Как вы смеете врываться в мой дом среди ночи и грозить мне пистолетом! Вы хоть знаете, кто я?

– Знаю. – Дюпре нахмурился. – Вы попусту тратите мое время, гражданка. Прошу вас, вылезайте из постели.

– Маргарита! – злобно закричала маркиза.

– Вы зовете женщину, похожую на черную ворону? – Дюпре сокрушенно покачал головой. – Боюсь, она не придет. Я не люблю зрителей, когда работаю. Это лишает ситуацию некой интимности. – Он отошел на два шага от постели. – А теперь, прошу вас, вставайте, иначе мне придется выстрелить. Я вас не убью, но могу заверить, что это будет очень больно.

Селеста де Клеман медленно спустила ноги на пол и встала.

– В чем дело?

– Мне нужна статуэтка Танцующий ветер. Вы не выполнили своего обещания, и гражданин Марат крайне раздражен вашим поведением.

– Вы не можете забрать его у меня.

– О, я-то как раз могу. Где он?

– Я вам не скажу. Скоро вас насадят на вертел, как цыпленка для жарки. – Маркиза победоносно улыбнулась. – Здесь Испания, и у меня есть защита в высоких кругах.

– Полковник занимает не столь высокое положение, и его защита не поможет вам из Сан-Исадоро.

Улыбка маркизы исчезла.

– Вы хорошо информированы. – Она пожала плечами. – Он скоро вернется.

– Вовремя его не будет. – Дюпре отступил в сторону и сделал знак маркизе идти вперед. – Полагаю, мы спустимся в столовую. Я видел там предмет обстановки, который может оказаться полезным.

Маркиза повернулась и вышла из спальни.

Дюпре следовал за ней, не сводя глаз с прямой, гордой линии ее спины. Маркиза не лишена храбрости, удовлетворенно подумал он. Такие женщины для него всегда были более интересны.

– Я не скажу вам, где он, – бросила маркиза через плечо. – С тем же успехом возвращайтесь к своему негодяю и передайте, что у вас ничего не вышло.

– У меня все выйдет. – Дюпре последовал за ней по коридору. – Вы будете умолять меня позволить вам сказать, где он.

Маркиза недоверчиво посмотрела на него.

– Вы шутите.

Дюпре улыбнулся.

– О нет. Я никогда не шучу.

* * *

Женщина снова рыдала.

Она умоляла его позволить ей сказать, где она спрятала Танцующий ветер.

Умоляла выпустить ее из темноты, из сундука.

Дюпре улыбался, поднося к губам бокал с вином; откинувшись в кресле, принесенном из столовой, он удобно расположился на примыкающей к ней веранде. Здесь он мог наслаждаться свежим воздухом, смотреть на раскинувшийся внизу город и одновременно слышать всхлипы, глухо доносившиеся из столовой.

– Пожалуйста, я не могу… – Она в голос кричала. – Проклятие, я не могу этого вынести!

Скоро он позволит ей сообщить ему нужную информацию. Дюпре уже стала надоедать эта волокита. Эта женщина сломалась уже больше двух дней назад, и ее кураж не придал ей того мужества, на которое он надеялся. С ней все оказалось так же легко, как с остальными, и этой победой так же, как и всеми другими, он был обязан своей матери. Это мать открыла Дюпре тайну, как управлять душой.

Хлыст – это грубо, горящий факел – противно, а вот темнота…

Ах, темнота оказалась непревзойденным средством управления людьми и подчинения их чужой воле!

* * *

В фонарях, подвешенных рядом с литыми чугунными воротами, свечи не горели. За сводчатыми окнами дома не мелькал свет.

Натянув поводья перед чугунными воротами, Жюльетта ощутила страх и нетерпение. Скоро она снова увидит мать и заберет сокровище, украденное Селестой. Ей придется выслушать от нее колкие и резкие слова. Господи, почему через столько лет материнского равнодушия это все еще волнует ее!

Жан-Марк, спешившись, бросил взгляд на девушку.

– Мы можем пойти в гостиницу и подождать до завтра…

– Я хочу сделать это сейчас, – перебила его Жюльетта. – Хочу покончить с этим.

– Дом выглядит брошенным.

Жан-Марк снял Жюльетту с кобылы и привязал обеих лошадей к стволу пробкового дерева, росшего справа от ворот. Машинально он их толкнул, и они тотчас отворились.

– Странно, ворота не заперты.

Жюльетта последовала за ним во двор. Дом кажется всеми покинутым, подумала она. И все же двор не выглядел неухоженным, а из бело-зеленого мозаичного фонтана в его центре по-прежнему струилась вода сверкающим каскадом, стекая в глубокий бассейн внизу. Жюльетта подошла к фонтану, глядя на темные окна дома. Она подставила руку под бьющую струю воды, пропустила ее сквозь пальцы и опустила их в бассейн.

– А что, если она уехала?

– Тогда мы поедем за ней. – Жан-Марк зажег фонарь. – Но для этого нам необходимо выяснить, куда она направилась. Давайте посмотрим, нет ли здесь слуг… Господи, в чем дело?