Рыцарь по имени Хитрый Хвост - Артем Капитанов

Артем Капитанов

Рыцарь по имени Хитрый Хвост

Монстр из Глубины

Деревня Большого Высохшего Дуба снова в опасности! Монстр из Глубины пробудился от столетнего сна, и только чудо может спасти деревню от разрушения, а жителей — от верной гибели.

Известие затмило все новости. Трубадур, что первым рассказал о происшествии, улыбался до ушей. Наконец его мечта сбылась: он на возвышении, среди толпы, на самой главной площади. Все смотрят только на него. Увы, радовался он недолго. Трубадур ждал оваций, восхищенных взглядов, может, цветов, но получил лишь короткое молчание, пару вздохов удивления, а за ними — галдеж. Шум и гам раздался отовсюду, казалось, все собравшиеся заговорили разом, и каждый старался перекричать соседа.

— Вы слышали?

— А вы слышали?

— Нет, вы слышали?

Спрашивали друг друга, и парня рядом, и вон того, за спиной, а та девочка в пяти шагах наверняка еще ничего не знает. Как будто можно не услышать, когда вокруг только о том и разговоров! Трубадур же сидел на своем возвышении, сложив руки на груди, и обиженно сопел. Он собирался провести так остаток дня, как вдруг вспомнил: есть же холмы, а еще нижняя полка, там наверняка не знают про кота. Вскочил с места и побежал, не оглядываясь, пихался локтями, если ему не уступали дорогу, и даже кричал на нерасторопных зевак.

Жители Деревни Большого Высохшего Дуба не были глупцами, не были они и тугодумами; каждый соображал довольно споро, если того требовала обстановка. Многие успели вспомнить про холмы раньше, чем увидели бегущего Трубадура, а уж когда приметили, то никаких сомнений не осталось. Сначала вперед рванули самые умные, их догоняли самые быстрые, а за теми летели крики и ругань самых громких.

Потом, много позже, может быть, завтра, Очень Старый повелит назвать случившееся Великим Побежищем, ведь толпа, влекомая вперед желанием поскорее рассказать ужасно важную новость, совершит по пути множество странных и глупых дел. Когда многие бегут, многое случается, по неосторожности или по злому умыслу, сложно сказать. К примеру, кое-кто вместо холмов убежит в топи, да там и останется. Все знают: топи — гиблое место. Кое-кого сбросят с края, и он растворится в воздухе в лучах твердого неба, где-нибудь на уровне стола, ну уж точно никак не ниже стула. Другие не добегут, потому что устанут. Третьи встретят по дороге протирателей, подметателей или прыскателей, что часто путешествуют между площадью и холмами, решат — вот кто ничего не слышал, и будут, наверное, удачливее всех. Остальные же, ближе к вечеру, добегут до подножия и там сделают последнюю и, видимо, в честь окончания забега, самую большую глупость.

Дело вот в чем: порой, не очень часто, но все же, когда твердое небо темнеет, в неописуемо далекой высоте загорается большая желтая лампа. Ее свет такой странный и неестественный, что люди в нем пропадают, исчезают, будто растворяются, упав за край, но не навсегда. Нет, они все еще рядом. Их слышно, но, отчего-то, не видно. Лампа гаснет — пропавшие жители появляются вновь.

Так и случилось: когда впереди показалось подножие холма, который был не только самым первым, но и самым низким и самым узким, из-за чего назывался Самым Самым Самым Холмом, или просто Самым Самым, в тот же миг включилась желтая лампа. У нее есть еще одна интересная особенность: желтый свет скрывает только обычных жителей деревни, а на необычных, а есть и такие, никак не действует. Вот и представьте себе: каждый бегущий вдруг потерял из виду не только соседа, но и вообще всех вокруг, кроме Трубадура. Тот, конечно же, хотел оказаться первым, а значит, первым рассказать всем на вершине о беде, что нависла над деревней, не даром же его прозвали Трубадуром. Вот только и остальные хотели ровно того же, так же сильно, а может, даже сильнее. Они мчались быстро, и никто, отчего-то, не вспомнил, что между ним и целью, на самом-то деле, бежит куча людей.

Первые ряды тормозили сами, остальные без всякого злого, да и любого другого умысла, влетали в них на всем ходу. Толпа нанесла холмам сокрушительный удар, отчего последний холм опрокинул за край нечто тяжелое, что с грохотом обрушилось в глубину.

Так началась наша история.

* * *

Хотя падение за край вряд ли можно назвать очень удачным событием, нашему герою, равно как и его другу, Мышу, дважды повезло: коробка, где они сохли, лежала над стеклянным прудом с блестяшками, а не под ним. Поэтому книжный холм сначала спихнул именно пруд, а уж потом полетела и коробка. Второй раз им повезло, когда коробка, в отличие от пруда, остановилась на краешке стола и не упала совсем глубоко в бездну, откуда еще никто не возвращался.

— Мне кажется, мы больше не падаем, — сказал Лис по имени Хитрый Хвост.

Он огляделся, но, кроме картонных стен, ничего не увидел. Подошел к Мышу. Тот лежал на круглом сером животе, прикрыв глаза лапами, их для верности припер ушами и не собирался вставать.

— Что ты делаешь?

— Жду, — пропищал Мышь, все еще не открывая глаз.

— Чего же? — удивился Хвост.

— Когда нас поднимут обратно на холмы.

— Мм, — ответил Хвост глубокомысленно.

Отвернулся от Мыша, подошел к ближайшей стенке, потрогал ее, поскреб, поднес к носу и принюхался. Пахло бумагой и клеем.

— Думаю, ждать придется очень долго.

— Да?

— Может, пару лет.

— Почему это? — удивился Мышь. Он больше не закрывал глаза, теперь он сидел рядом с Хвостом и смотрел снизу вверх, почти утыкаясь носом ему в подбородок. Хитрый Хвост отодвинул от себя наглую мордочку, изящным движением очистил пальцы, как если бы они испачкались, и отошел подальше.

— Ты, конечно же, слышал грохот? — спросил он.

— Конечно же, — ответил Мышь, а сам начал вспоминать, слышал или нет.

— Пруд с блестяшками ухнул в глубину, и раз на шум никто до сих пор не явился, значит, никого и нет. Верно?

— Верно, — ответил Мышь, все еще думая о шуме, потом спохватился. — Неверно!

Потер лоб, покрутил тонким хвостиком, как пропеллером, и наконец, определился:

— Не знаю.

Лис не слушал. Он прохаживался вдоль длинной стенки, фыркал, хмыкал и вздыхал, показывая всем видом, что находится в очень глубокой задумчивости. Мышь считал, сколько раз тот пройдет от одного конца к другому, и на счет десять Лис сказал:

— Надо выбираться.

— Я не пойду, — сразу же ответил Мышь.

Хитрый Хвост даже