Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

<О>на по берешку да ходила,

150. Громким голосом да вопила:

«Уш я тяшко да согрешыла,

Три души да погубила:

Перву душу да безответну,

Втору душу да безгрешну,

155. Третью душу да понапрасно!»

Шардонема

Ша́рдонема — большая и тесная деревня на правом берегу р. Пинеги, в стороне от тракта, с училищем и церковью; она растянулась вдоль реки на две версты с лишком.

Конашина Аграфена Михайловна

Аграфена Михайловна Конашина — крестьянка д. Шардонемы, 38 лет. Родом она из этой же деревни. Она замужем за Елисеем Григорьевичем Конашином (или Конасивом[407]) и имеет 2 сыновей и 1 дочь. Она пропела мне старину «Роман и его дочь Настасья». Кроме того, она еще знает стихи: 1) «Петр и Павел», 2) «Лазарь» и 3) «Трудник», и слыхала старины про князя Михайла и князя Дмитрия — у своей де́дины Лампеи (которую я не застал дома), а также про Илью Муромца и Идолище и неудавшуюся женитьбу Алеши Поповича (кажется, у своего слепого дяди Александра).

189. Роман и его дочь Настасья

Тут была наша Настасья Романовна.

Она поутру ставала ранешинько,

Она мыласе да умываласе,

Она белым полотно́м да ютираласе.

5. «Ище татонька, татонька! Где же моя матенка?» —

«Да юшла твоя матёнка да во темной погребок,

Во темной погребок да за слатки́м за медо́м!»

Как пошла наша Настасья да во темной погребок,

Как назад она идёт да слезно плакаёт:

10. Как Наст[ас]ья-та плацё — да как река тецёт,

Как Романовна рыдаё — как руцьи бежат.

«Ище татонька, татонька! Где же моя матенка?» —

«Она юшла твоя матёнка во дымну́ поваренку,

Во дымну поваренку да и хмельняяя пива́ слива́ть!»

15. Как пошла наша Настасья во дымну поваренку.

Да назать она идёт да слезно плакаёт:

Как Настасья-та плацё — да как река тецёт,

Как Романовна рыдаёт — да как руцьи бежат.

«Ище татонька, татонька! Где же моя матенка?» —

20. «А-й ушла твоя матенка ко Божье́й церькви,

Ко Божьей церькви да Богу мо́литсэ!»

Как пошла наша Настасья да ко Божьей церькви;

Как Настасья-та плацёт — да как река тецё,

Как Романовна рыдаёт — да как руцьи бежат.

25. Она зашла наша Настасья да на церковно на крыльцё, —

Она крест-от кладёт да по-писаному,

Она поклон-от ведёт да по-уцёному;

Как зашла наша Настасья да во Божью церковь, —

Как Настасья-та плацё — да как река тецёт,

30. Как Романовна рыдаё — да как руцьи бежат:

«Не видали ле, не слыхали ле моей матенки?» —

«Не видали мы, не слыхали да твоей матенки!»

Как Настасья-та плацёт — да как река тецёт,

Как Романовна рыдаё — да как руцьи бежат.

35. Как пошла наша Настасья да из Божьей церькви, —

Она крест-от кладёт да по-писаному,

Она поклон да по-уцёному.

Вышла наша Настасья да на церковно на крыльцё,

Она на церковно на крыльцё да Богу мо́литсе:

40. Она крест-от кладёт да по-писаному,

Она поклон-от ведёт да по-уцёному.

Тут бежат, тут спешат да три́ серы волки.

«Вы куды вы бежите́-спешите́, да три серы́ волки?» —

«Мы бежим, мы спешим да во цистоё полё:

45. Во цистом-то поли да тут Роман жону убил,

Тут Роман жону убил да в цисто полё схоронил!»

Как Настасья-та плацё — да как река тецё,

Как Романовна рыдаё — да как руцьи бежат:

«Ище татонька, татонька! Где же моя матенка?» —

50. «Ты не плаць, не плаць, дитя моя Настасья Романовна;

Я куплю тобе, куплю да три куньи шубы!» —

«Мне не надо, мне не надо да три куньи шубы;

Мине надо, мине надо да родна матенка!»

Как Настасья-та плацё — да как река тецёт,

55. Как Романовна рыдаё — да как руцьи бежат:

«Ище татонька, татонька! Где же моя матенка?» —

«Ты не плаць, не плаць, дитя моя Настасья Романовна;

Я куплю тобе, куплю да три злата́ венка». —

«Мне не надо, мне не надо да три злата́ венка;

60. Мине надо, мине надо да родна́я матенка!»[408]

Как Настасья-та плацёт — да как река тецё,

Как Романовна рыдаёт — да как руцьи бежат.

«Ты не плаць, не плаць, Настасья Романовна;

Я возьму тобе, возьму́ да молодую матенку!» —

65. Как Настасья-та плацёт — да как река́ тецё,

Ка́к Рома́новна рыда́ё — да ка́к руцьи́ бежа́т:

«Мне не надо, мне не надо да молодая матенка!

У молодой-то матенки да по конець стола сидеть,

По конець стола сидеть да рукаданого кусоцька глиде́ть!..»

Кузнецова Онисья Григорьевна

Онисья Григорьевна Кузнецова — крестьянка д. Шардонемы, 50 лет, бойкая женщина. Она — вдова, детей не имеет. Теперь она печет колачи (баранки) на продажу. Она пропела мне новую «старину»: «Ловля филина», которую она выучила от отца[409]. Она слыхала еще старины про Кострюка и Добрыню; старина о филине, по ее словам, называется так же стариной, как и старины о Кострюке и Добрыне[410]. По ее словам, раньше старики пели старины на праздниках. — Каждый стих этой старины длинен, оканчивается паузой и состоит из двух полустихов, разделяющихся небольшой паузой; изредка к стиху добавляется еще один полустих. Чтобы уловить размер, я заставил ее пропеть два раза.

190. Ловля филина

Со́бира́лисе ребя́тушки / во еди́ноё собра́ньицё[411],

За едно́-ле ду́му ду́мали / да за едно́ совет советовали:

«Да уш мы как же, ребятушки, / да будём хилина ловить?»

Да Петруша ходит-слушат; / Матюша ходит-тюкат, хоцёт сосну валить;

5. Ище Чика ходит-чиркат, / хоцёт хилина стрелеть.

Да стрелели хилина́ / да из большого из ружья,

Да из большого из ружья / да из оленного.

Да попало