Золотые вёсла - Мария Папаянни

– Что значит «вай побежденным»? – не выдержала Иро.

– Значит «вау, крутяк, ты лучше всех», – ответил Вангелис.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – вмешалась Леда. – «Вай» – это же междометие.

– Междочто?! Что за ерундистику ты говоришь?

– Да, это означает что-то вроде «увы, горе тем, кто проиграл».

– Че-го? – разъярился Вангелис. Он ужасно рассердился на Леду за то, что посмела болтать такое про Поливиоса. – Да чтоб ты знала, Поливиос – самый наилучшайший человек во всей деревне! Он меня всему научит, всему!

Как девочки ни пытались ему объяснить, что вообще-то ничего плохого про Поливиоса не сказали, Вангелис весь надулся, помрачнел и велел им поскорее уходить: дорога длинная, того и гляди нагонят вурдалаки.

– Кто такие вурдалаки? – спросила Иро.

Вангелис выждал – вдруг Леда знает ответ, но подметил, что и она в замешательстве. Она так ничего и не сказала, и потому, когда девочки отдалились, Вангелис прокричал им вдогонку: «Вурдалаки – это духи нечистые!» – и довольный пошлепал домой.

Вот те на: про вурдалаков слыхом не слыхивали, а еще посмели что-то про «вай» умничать – веры им в таких делах нет. Да чтоб девчонки больше мальчишек знали? Тьфу, глупости. Вангелис был уверен: Поливиос даже не подумал бы говорить с девчонками на такие серьезные темы, тут разумение нужно. Вот ему самому Поливиос обо всем рассказывал – да притом ему одному. Ученик превзошел своего учителя.

Девочки поспешили домой. Ясно, что Вангелис просто болтал языком, и все же от одного упоминания нечистых духов ноги сами перешли на бег. Когда пришли, дедушка уже накрыл на стол. Знает ли он, кто живет рядом с Поливиосом? Да, когда-то там жил один моряк, ответил дедушка. С малых лет только и думал, как бы отправиться в плавание. Вырос, отправился и не вернулся. Едва ли даже узнал, что жена ждала малыша. За семьей моряка стал присматривать его брат, живший поблизости.

– Поливиос? – хором удивились девочки.

– Опа! Все-то вы знаете. Небось и свою судьбу как открытую книгу читаете, а?

Сестры поняли, что дедушка вовсе не злится. Видно, это его очередная шуточка. Они надеялись, что он расскажет о Поливиосе побольше: почему тот перестал доставлять деревенским письма, зачем разговаривает сам с собой и отчего столько пьет, но дедушка их перебил радостной новостью. В детской их дожидается письмо из города, вот как! Девочки рванули наверх. Чуть не столкнулись и не скатились кубарем с лестницы, так им не терпелось. Но как добежали до письма – оно лежало на кровати, – застыли. Страшно: что их ждет внутри конверта? Переглянулись, решая, кто первый отважится прочитать. Столько дней они, каждая сама по себе, переживали невысказанный страх. Постепенно они привыкли к деревне, к местным людям и даже к дедушке. Больше не спрашивали себя и других, приедут ли папа с мамой. Смирились с мыслью, что, возможно, проведут здесь немало времени. Ну и пусть. Гораздо страшнее было представлять, что когда они вернутся домой, там всё будет иначе.

Сестры сели на кровать, вместе раскрыли конверт и прочли:

Любимые мои доченьки,

я самый счастливый человек на планете, ведь у меня есть вы с мамой. Целыми днями я думаю о вас – и на душе тепло, хоть сейчас вы от меня далеко.

Надеюсь, вы отлично проводите время в деревне. Очень хочу, чтобы вам там понравилось, ведь это родина вашей мамы – а значит, и ваша родная земля. Если мы кого-то очень сильно любим, их частичка сохраняется и в нас самих. Вот и я так сильно люблю вашу маму (хоть она и ругается на меня, когда ем из кастрюли), что мне кажется, будто деревня, откуда она родом, и для меня родная тоже. Но и от меня в вас тоже кое-что имеется! Моя частичка всегда с вами. Даже если вы пока этого не замечаете. Не упускайте ни единого мига. Заводите хороших друзей.

Явас люблю и всегда буду рядом, ваш папоротник

Девочки рассмеялись. Папоротником называла папу мама, он же всегда делал вид, что сердится. Обе вдруг разрыдались. А потом, вновь не сговариваясь, произнесли хором: «Вай побежденным», – и разревелись пуще прежнего. И после, непонятно как, обе провалились в сон.

Ночами в загородной тиши, когда звери и иные создания убаюканы грезами, лишь деревья неусыпно бдят и наблюдают за людьми, что проживают сны. Пожилой дуб почуял, как из высокого окошка на него перебрались две пары стоп: то маленькие девочки пытались на него взобраться. Одна тянулась к морю – мечтала встретить корабли. Другая оседлала лошадь, что потерялась во тьме. Хоть девочки и не встретились в мире снов, но в реальном мире они крепко обнимали друг друга.

Гонец с добрыми вестями

– Зима нынче суровой будет, – сказала Виргиния.

Леда и Иро ничего не ответили. Виргиния еще утром приметила, что они пришли изнуренные, будто плохо спали ночью.

– Говорю вам, зима нынче выдастся суровая. Интересно вам, как я это поняла?

Девочки спросили как, и Виргиния выплеснула на них все знания, что достались ей от стариков. Если у луковиц и кукурузных початков толстая шелуха, значит, овощи готовятся к тяжелой зиме. То же самое можно заметить и по животным.

– У зверей есть шелуха? – удивилась Иро. Виргиния расхохоталась, а вместе с ней засмеялись и девочки.

– Пойдемте на кухню, я вам лимонад приготовлю, и посекретничаем заодно, – предложила Виргиния.

– Мне сходить нарвать лимонов? – вызвалась Иро.

– Беги, моя умница.

– А я, наверное, пойду прогуляюсь, – безучастно промямлила Леда.

– Даже Томаса не подождешь? Он утром три раза заглядывал, всё спрашивал про вас.

– Ну ладно.

Сердце колотилось как бешеное. Вдруг оно проболтается и выдаст ее тайну? «Так-так-так, люб-лю я То-ма-са», – что если остальные тоже это услышат? Внезапно на душе повеселело, и Леда принялась во всем поддакивать Виргинии.

Не то чтобы она знала, каково это: влюбляться в мальчиков. Однажды она спросила маму, как понять, что ты влюбилась. Мама рассмеялась. «Когда любовь придет, ты узнаешь ее без сомнений, – сказала она. – Впервые в жизни ты точно поймешь, чего хочешь. Быть рядом с ним».

Леда вымыла руки и помогла Виргинии замесить тесто. Потом они пили лимонад. Всё это время Леда была в приподнятом настроении, но как только осознала, что прошел уже час, вновь задрожала от тревоги. Будто перехватив ее мысли, Виргиния громко спросила:

– Да куда ж Томас-то запропастился? Битый