Как Пушкин русский язык изменил - Марина Алексеевна Улыбышева

Самую серьёзную попытку навести порядок предпринял учёный и поэт Михаил Ломоносов. Он тоже видел, что творится какое-то безобразие. И решил исправить положение: рассортировал слова на три группы – «штили» (стили). Как будто бы взял три шкатулки и разложил по ним всё, что было в русском языке.

В первую шкатулку попали слова книжной, возвышенной речи, относящиеся к высокому стилю. Такие как «аз» (то есть я), «отверзать» (открывать), «жезл» (посох), «златой» (золотой). Этими словами Ломоносов рекомендовал пользоваться при написании гимнов*, од** и торжественных речей.

[* Гимн – здесь имеется в виду хвалебная песня в честь богов или героев.]

[** Ода – стихотворение в торжественном тоне в честь какого-либо значительного события или человека.]

Во вторую шкатулочку Ломоносов поместил слова попроще: «рука», «слава», «почитание», «ныне». Это средний стиль для повестей, рассказов, обычных стихов.

А третья шкатулочка – стиль низкий, то есть для басен, эпиграмм*, комедий, дружеских писем. Какие же слова туда попали? Такие как «лапти», «кочерга», «дубина», «харчевня». Те самые простонародные, мужицкие слова, непривычные для дворянских детей.

[* Эпиграмма – короткое стихотворение, высмеивающее какого-либо человека.]

Ломоносов советовал не смешивать разные стили и подбирать для каждого случая подходящие именно к нему слова. Многим образованным людям это понравилось, и они попытались так и поступать. Но на деле следовать идеям Ломоносова оказалось не так уж просто. Допустим, когда пишешь стихи, рассказ или письмо – тут ещё есть время подумать, как будет правильнее. А когда говоришь? Неужели придётся то и дело запинаться да поправляться? Пока до конца фразы дойдёшь, уже и забудешь, что хотел сказать.

Не разделять, а перемешивать!

Вот сколько проблем накопилось в нашем родном языке к тому времени, как родился Александр Сергеевич Пушкин. Как у музыкантов бывает с рождения музыкальный слух, так у Пушкина оказался врождённый слух на русский язык. Его ухо точно могло определить, что в русском языке прекрасно, а что фальшиво и надуманно. Конечно, он прекрасно знал высокий книжный язык и по-французски говорил, как было принято. Но маленькому Александру (а вместе с ними и всем нам) повезло – к нему в няньки попала простая русская женщина Арина Родионовна, которая рассказывала ему сказки и пела народные песни. С тех пор на всю жизнь Александр Сергеевич полюбил точный и естественный язык простых людей.

Пушкин с детства увлёкся литературой, много писал сам и изучал всё, что было связано с русским языком. Конечно, он изучил теорию Ломоносова, но сделал всё в точности наоборот: взял и перемешал содержимое всех трёх шкатулочек со словами. И получилось, например, вот что:

Пушкин понял самое главное: не надо разделять слова по разным стилям, ведь это один и тот же наш русский язык, которым просто следует правильно пользоваться.

Сейчас мы все с этим согласны. А когда Пушкин опубликовал свою поэму «Руслан и Людмила», некоторые критики были возмущены тем, что в ней использовались простонародные слова. Один из них даже назвал поэму мужиком, который втёрся в московское благородное собрание в армяке* и лаптях. Но Александр Сергеевич всё равно продолжал своё «перемешивание». В романе «Евгений Онегин» он даже назвал свою благородную героиню простым (как тогда считалось, «деревенским») именем Татьяна.

[* Армяк – старинная крестьянская мужская одежда из толстого сукна, без пуговиц, похожая на длинный тёплый халат.]

«Все флаги в гости будут к нам…»

Но что же делать с французскими, английскими и прочими иноязычными словами? Несмотря на призывы некоторых писателей полностью убрать из русского языка все иностранные слова и заменить их вновь придуманными, Александр Сергеевич решил, что искусственно ничего изобретать не надо и что некоторым словам-чужестранцам наш язык вполне готов дать приют. И поэт продолжал употреблять их в своих стихах. Правда, иногда в шутку оправдывался пред читателями:

Но панталоны, фрак, жилет,

Всех этих слов на русском нет.

Выходит, иностранные слова не мешают и совсем не засоряют наш язык? В общем-то, засоряют, но только в том случае, если ими пользуются без меры, оставляя в стороне прекрасные русские слова такого же значения. К примеру, зачем говорить «мэр города», если можно сказать по-русски «глава города»? И стоит ли привыкать к слову «органайзер», если есть слово «ежедневник»? Ну а слово «жилет» вполне у нас прижилось.

Ясность, точность, краткость и сила

По каким же правилам Александр Сергеевич отбирал и соединял слова в языке? Ведь слов так много, как тут не ошибиться? Вот тот же Ломоносов иногда и в пределах одного стиля не очень удачно сочетал слова. Например, писал:

Когда заря багряным оком

Румянец умножает роз…

Получилось, может, и красиво, но непонятно. «Багряное око» звучит так, как будто речь идет о подбитом глазе. Вот такие тонкости! Как же научиться это чувствовать?

Дело в том, что у языка есть свои законы. Красивый язык – это всегда ясность, точность, краткость и сила. Именно этого и добивался Пушкин, выбирая те или иные слова, прислушиваясь к языку народа. В рукописях поэта видно, как тщательно он выбирает наиболее точные выражения, как много трудится и размышляет и как с каждым годом ему это удается всё лучше и лучше. Язык, на котором писал Пушкин, понятен нам и сейчас, спустя столетия, хотя произведения многих писателей и поэтов того времени мы разбираем уже с трудом.

Пушкин соединил низкий стиль русского языка с высоким. В народной речи он увидел простоту, выразительность и юмор, в книжном языке – величие и возвышенность. Александр Сергеевич соединил язык аристократов* и простого народа. В его произведениях ручейки разных стилей слились в один широкий поток – наш великий и могучий язык, ко всякому случаю подходящий: и для прекрасных стихов, и для весёлой шутки, и для научного сочинения.

[* Аристократы – знатные (то есть древнего рода) люди,