Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен

головишше как пивно́й котлишшо. Он ес как конь и пьёт как бык. Ее семь пец́ей калац́ей и семь пец́ей хле́боф. О́брал княгину у солнышка Владымера, с ей сидит ликуитц́е — Владымер не смет и гукнуть — и дёржит у княгины руки ф пазухи. Едёт старыи казак Илья Муромец ис чиста́ поля. Идет встрету калика перехожая. — «Ой же ты, калика перехожая, все ли у нас во Киеви по-старому?» — «А нет, во Киеви не все по-старому, по-прежному: приехал тотаришшо поганыи, у его глазишша как пивны чашыщи,г головишшо как пивной котлишшо.г Ест по коню, пьет как бык. Ес семь пец́ей калац́ей и семь пец́ей хле́боф».д — «Ой же ты, калика перехожая! Дай-ко мне платье каличесько». — «Ну уж волей я бы тебе не дал — ты сило́й возьмёш». Платьё дал каличесько. Приехал к городу ко Киеву, сам пошол каликой перехожою. Идёт прямо к солнышку Владымеру. Пришол под окно и скричял по-каличеськи. А этот тотарин говорит: «Голосисты калики на святой Руси, пой, калика, на почестной пир». — «Не твой хлеб кушаю, не тебя и слушаю. Кабы позвал Солнышко Владимер-князь, тогда б пошол». Он и приказал звать на почестной пир. Князь зовет, он пошол на почестной пир. Говорит тотарин таковы речи: «Много ли Илья хлеба-соли ест, и много ли сладка мёду пьёт?» — «А ест как люди прочии, и меду пьет». — «Как мало ест, так мало и можот. А я ем по коню, а пью по быку, семь пецей калац́ей и семь пец́ей хле́боф».д — «А у моего батюшка родителя была кобылишша-обжоришшо». Тот хватил нож, кидал в калику. Илья отвернулся за ободверицу. Трёснул — тут и роспустилсэ весь. Тут и конець тотарину.

251. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И ЦАРЬ КАИН

Сорок цярей сорок ко́ролей,

И у кажного цяря-цярёвиця.

И у кажного короля-королёвиця

Было силы-войска по сороку тышець,

5 У самого собаки цяря Каина

Было силы войска цисла-сме́ту нет.

Садилсы собака на ременьчят стул,

Брал чернилицю вольячьную,

Написал посылен лис, запечятывал;

10 Не пером писал, не черниламы,

Наводил хоравиньским чистым золотом,

Написал посылен лист, запечатывал;

Посылал скоры́ гонця Бурзы-посла,

Своего зятя любимого:

15 «Не дорогой едь, не воротамы,

Поежжай чересь три башни наугольния;

Заедёш ф Киев, иди к солнышку Владымеру,

Не кланейся и челом не бей,

Выложи посылен лист на золот стул,

20 Шчобы очишшали Киев-град, где-ка стоять сорока цярям,

Без бою, без драки, бес се́ченья».

Солнышко Владымер прочитал.

Поехали оны к собаки к цярю Каину. Илья велел взять серебра, золота и каменья, чтобы Каин дал стро́ку. Илья упросил Каина и поехал искать братьёв крестовых: Самсона Колыбановича, Микиту князя Романовича и тре...а (Упомин.б Борис Королевич). Езьдил-езьдил, потом нашел, и поехали назат. А сила оступила кругом Киева. Владымер князь бьется — уж голова вся овязана. Богатыри напали силу рубить, били трое суток, те уехали прочь. Илья Муромец трое суток после их отъезда бил. Стре́лил стрелу, прилетела в крест на шатре — братья услышали, и поехали ему на помочь. Каина убили.

252. ДОБРЫНЯ И ЗМЕЯ

Поежжат Добрынька во чисто полё.

На походи, на поезьди

Матушка ему приказыват:

«Ой же ты, моё чядо милоё!

5 Поедёш, Добрынька, во чисто полё,

Не приворачивай на цярёвы больши ка́баки

И не пей зелена вина.

Хоть ты станеш пить зелено́ вино,

Не знайсе с дефкамы с курвягамы;

10 Хоть и станеш знатьц́е з дефкамы с курвягамы,

Не играй, Добрынька, во шахматы,

Во те таблеты мудрёныя;

Хоть и станеш играть во шахматы,

Только не купайся во Почай реки;

15 Хоть и станеш купатьце,

Не нырай за перву́ струю;

Хотя и нырнёш за перву струюа

Не нырай за фтору струю;

А и нырнеш за фтору струю,а

20 Не нырай за струю третию;

Ай нырнёш за третью́ струю —

За третьёй струёй беда горит,

Беда горит, и детьце некуда:

Налетит тебе люта змея Горыльниця».

25 И поехал Добрынька во чисто полё.

Приворачивал на цярёвы больши ка́баки

И пил Добрыня зелено́ вино,

И зналсэ з дефкамы с курвя́жкамы,

И играл во шахматы.

30 И приехал ко Пучяй-реки;

И нырал за перву́ струю,

Вынурнул у фторой струи,

И нырал за фторуб струю,

И вынырнул у третьейв струи.

35 Налетала люта змея Горыльниця:

«Захочу — Добрынюшку на хобота хвачю,

Захочу — Добрынюшку ко дну згружу».

Нырнул Добрынька, тихонько к берегу принырнул.

Платье одел да на коня сел —

40 «Эх ты, проклятая люта змея!

Хотела Добрыньку на хобота хватить и ко дну згрузить, а нынечю Добрыня на кони сидит». И уехал. Еде по чистому полю. Она налетела, хобота накинула и по́чяла огнём жечь. И горят у Добрынькиг ручьки белыя, и горят ношки резвыя. Конь и заговорил: «Ой же ты, Добрынюшка Микитичь млад! Забыл ты своёй матёнкид наказаньицё. Росплетай свою плётку шолкову. Перво надобьё откладывай, сам себя три, другим коня хлышши, третьим надобьём змею по хобота́м секи». Изьбил ей на́ землю, она стала недвижима. Стала она ему молитьце: «Не бей меня. Поди на горы Ахонския, катайсе по три зори — тебе прибуде силы колько тебе нать». Он по две зори каталсэ — ёму силы прибыло. По третью каталсэ — и пошевелитьц́е не можот. Конь его и научил, опять велел действовать плёткой. Зделалсэ Добрынюшка по-старому. Сел на коня и поехал. А она опять хобота́ наро́сьтила. Он езьдил в пешшору, всех змеенкоф роздавил. Увидал — она несёт девицю Чернавицю на хоботах. Он решил ей, хобота отбил.

253. ИВАН КАСЬЯНОВИЧ (ГОДИНОВИЧ)

Говорит солнышко Владымер-княсь:

«Пора тебе, Иванушко, женитиси,

Пора тебе, Касьяновичь, женитиси». —

«Да хотелось мене-ка, Солнышко, женитисе,

5 Где-ка мне не вера, тут навязывают,а

Где-ка мне-ка вера, тут мне не дают». —

«Ой же