Альбертина и Дом тысячи чудес - Ян Штратманн

Месье Флип с сожалением кивнул, потом нажал кнопку, и экран исчез, уйдя куда-то наверх.

— Как видите. Отто прав, и в то же время не совсем прав. В конце концов, сны — это составная часть нашей жизни. Причем очень важная составная часть! Тот, у кого нет снов, пропащий человек, он так и погибнет в своей убогости. Вы все трое живете в одном сне. Если бы вы, фройляйн Альбертина, не открыли чемодан, то ваши друзья до сих пор были бы там, где им и положено быть — в царстве снов. Вам еще повезло, в чемодане хранятся и другие сны, много страшнее, настоящие кошмары, невероятные по своей чудовищности. Я припоминаю один случай — кажется, это было летом тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, — когда по неосмотрительности Лиззи из чемодана выскользнул сон одного французского обманщика, сбежавшего из-под венца. Этот сон взбудоражил весь Нижний Вюншельберг, потому что людям в округе стал попадаться зелено-бурый призрак тещи с чудовищными рогами, которым позавидовал бы сам дьявол. Этот призрак выглядел так, словно только что вышел из могилы, чтобы расправиться со всеми обманщиками невест. С тех пор поговаривают, что на нашей вилле нечисто.

— А где этот призрак сейчас? — спросила Альбертина.

— Никто не знает. Он внезапно исчез и никогда больше не появлялся.

— Но если Отто — это… — Альбертина пыталась подыскать верное слово, но мысли у нее путались, — … если он из сновидения, как же тогда Пауле и Клара оказались рядом с этим Прокауэром?

Месье Флип уселся в кресло.

— Лашло фон Прокауэр был сыном богатого берлинского промышленника. Одинокий мальчик, он жил словно в золоченой клетке. В школу не ходил, на дом приходили частные учителя, чтобы учить его. Никаких друзей у него не было. Чувствуя себя очень несчастным, Лашло убегал в мир детективных романов, которыми тайно снабжал его сын шофера. Эти романы помогали Лашло вообразить то, что совершенно невозможно было для него в реальной жизни: стать членом банды и чтобы у него были самые лучшие в мире друзья.

Альбертина тихо вздохнула. Как хорошо ей все это было знакомо, как понятно!

Месье Флип улыбнулся ей и продолжил:

— Поэтому совершенно ясно, что в том сне, который мы сейчас видели, он назвал себя именем вора-виртуоза из своего любимого романа: Карвуттке, Отто Карвуттке.

— А как же Пауле? И я сама? — спросила Клара.

— Вы были кузиной Лашло, его единственной настоящей подругой, с которой ему, правда, разрешалось видеться только на каникулах.

— А я-то кто? — спросил Пауле.

— Вы — сын шофера!

— Бред какой-то, сын шофера!

Отто вскочил, пересек зал, добежал до двери, которая вела в странствующую ванную, но вдруг остановился.

— Вы понимаете, что все это означает? Мы — ничто! Не важно, кто сын шофера, а кто богатый сынок, — нас нет. Мы — цирковой номер! Театральный сюрприз! Все это — понарошку, все — обман, все — с двойным дном. Мы просто один дурацкий номер варьете. — Он рухнул в лебединое кресло и заплакал.

— Отто, послушай, эй, ну не плачь, не плачь! — Клара опустилась перед ним на пол.

— Тот, кто сейчас — ничто, может кем-нибудь стать, Отто! Он может стать всем!

Пауле деловито засунул руки в карманы и поглядел на остальных. Похоже, он сам не очень-то верил собственным словам.

Альбертина начала приподниматься. Ей стоило больших усилий не выдавать собственного смятения. Ей хотелось быть сильной, хотелось утешить Отто.

Месье Флип удержал ее:

— Дайте им немного времени, чтобы прийти в себя, фройляйн Альбертина. Ведь это совершенно непривычно и даже, наверное, страшно — понять, что ты — сон. — Он деликатно подтолкнул ее к двери. — Мы все сейчас на время распростимся, чтобы уйти в царство снов и хоть чуточку подремать.