Перстень царицы Савской - Генри Райдер Хаггард

прячущегося за дверью из страха перед зубами пса. Это был посол Македы, которая прислала его предложить нам от ее имени сопровождать ее в такое место, которого мы никогда не видели. Мы, разумеется, согласились, и посол привел нас в заброшенную и пыльную комнату дворца, где к нам присоединились Македа и три ее придворные дамы, а также несколько мужчин, которые несли зажженные лампы, сосуды с маслом и связки факелов.

– Без сомнения, друзья, – сказала Македа, которая была на этот раз без покрывала и, по-видимому, вполне оправилась от утреннего волнения, – вам пришлось видеть много замечательных мест в Африке и в других странах, но теперь я покажу вам такое место, равного которому вы, наверное, никогда не видели.

Следуя за ней, мы подошли к двери в дальнем конце покоя, которую слуги отперли, а потом снова заперли за нами, и очутились в длинном проходе, высеченном в скале. Этот проход, постепенно спускавшийся вниз, привел нас ко второй двери, через которую мы вошли в самую большую пещеру, какую мы когда-либо видели или о какой нам приходилось когда-либо слышать. Эта пещера была так велика, что слабый свет наших ламп не достигал потолка, и мы только смутно угадывали вправо и влево очертания разрушенных зданий, высеченных в скале.

– Это пещерный город Мур, – сказала Македа, высоко подняв лампу, которую она держала в руках. – Здесь в старину жили люди, те, которые, вероятно, были предками теперешних Фэнгов. Здесь была их потаенная твердыня. В этих стенах были их житницы, храмы и места торжественных церемоний, но, как я уже сказала вам, несколько столетий тому назад землетрясение разрушило их. Часть стен самой пещеры тоже обрушилась, так что и потолок местами тоже обвалился, и поэтому далеко не безопасно посещать некоторые части этой пещеры. Теперь пойдемте и посмотрите то, что осталось.

Мы пошли за ней в глубину этого необычайного места, и наши лампы и факелы казались крохотными звездочками среди окружавшей нас непроглядной тьмы. Мы увидели житницы, в которых все еще лежала пыль и труха, в которые превратилось то, что некогда было зерном, и наконец пришли к высокому зданию, не покрытому крышей, перед которым все пространство земли было усеяно рухнувшими колоннами. Между ними имелось большое количество статуй, покрытых таким толстым слоем пыли, что нам удалось лишь разглядеть, что многие из них формой напоминали сфинксов.

Македа увела нас прочь от этого храма, около которого было небезопасно оставаться, и привела нас к роднику, снабжавшему водой всю пещеру. Он впадал в бассейн, высеченный в скале, и вытекал из него через готовые стоки, чтобы исчезнуть неведомо где.

– Взгляните, этот бассейн очень стар, – сказала Македа.

– Как они освещали такую огромную пещеру? – спросил Оливер.

– Не знаю, – ответила она, – они едва ли могли пользоваться лампами. Никто из Абати не знает этого, так же как никто из них не позаботился узнать, откуда притекает в эту пещеру свежий воздух. Мы не знаем даже, естественная ли эта пещера или создание человеческих рук, как я думаю.

– По-моему, и то, и другое, – ответил я. – Но скажи мне, о госпожа, пользуются ли Абати этой пещерой?

– Мы сохраняем здесь некоторое количество зерна на случай осады, но пополняет их государство, потому что мои подданные слишком легкомысленны, чтобы заглядывать в будущее, когда кусок хлеба, может быть, будет драгоценен, если Фэнги прорвутся в долину. – И она резко повернулась и пошла вперед, чтобы показать нам стойла, где прежде стояли лошади, и следы от колес на каменном полу.

– Славный народец эти Абати, – сказал мне Квик. – Если бы не женщины и дети и, главным образом, вот эта маленькая женщина, которую я начинаю уважать не меньше моего хозяина, мне, пожалуй, хотелось бы посмотреть, как они поголодают малость.

– Здесь есть еще одно место, которое я хочу показать вам, – сказала Македа, когда мы осмотрели стойла и поговорили о том, что могло заставить древних жителей пещеры держать своих лошадей под землей, – в нем хранятся сокровища, которые принадлежат или будут принадлежать вам. Пойдемте.

Мы пошли вперед по разным переходам, и последний из них внезапно вывел нас на крутой скалистый уклон, по которому мы прошли шагов пятьдесят, пока не уперлись в глухую, как нам показалось, стену. Здесь Македа попросила своих провожатых остановиться, что они исполнили со страхом, хотя в то время причина этого страха была нам непонятна. Потом она подошла к одному из концов стены, где она образовывала угол со стенкой наклонного коридора, и, показав нам несколько неплотно сидевших камней, попросила меня толкнуть их, что я сделал не без труда. Когда в стене образовалось отверстие, достаточное для того, чтобы в него мог пролезть человек, она обернулась к своим придворным и сказала им:

– Вы, я знаю, считаете это место заколдованным, и самый отважный из вас не согласится войти сюда, не получив особого приказания. Но я и эти иностранцы не боимся. Поэтому дайте нам сосуд с маслом и несколько факелов и ждите, пока мы не вернемся. Поставьте зажженную лампу в проходе, чтобы мы могли увидеть ее в том случае, если наши лампы погаснут. Нет, не возражайте, а повинуйтесь. Опасности здесь нет никакой – воздух там внутри свежий, хотя и нагретый – я знаю это, я дышала им не раз.

Потом она подала руку Оливеру, чтобы он помог ей пролезть через отверстие в стене. Мы последовали за ней и очутились в другой пещере, в которой, как она сказала, воздух был много теплее, нежели в первой.

– Где мы? – спросил Орм тихо, потому что торжественная тишина этого места внушала благоговение.

– В гробнице древних правителей Мура, – ответила она. – Ты сейчас увидишь. – И она снова оперлась на его руку, так как спуск был крутой и скользкий.

Он тянулся ярдов на четыреста. Наши шаги гулко звучали в тишине, а наши четыре лампы, вокруг которых сотнями порхали летучие мыши, казались четырьмя звездочками среди окружающей темноты. Наконец проход стал расширяться и превратился в обширную площадь, которую куполом покрывал утес. Македа повернула направо, остановилась перед каким-то предметом, белевшим в темноте, подняла лампу и сказала:

– Смотрите!

Вот что мы увидели: огромное, высеченное из камня кресло, а на его сидении у его основания – человеческие кости. Между ними лежал череп, а на нем была надета набекрень золотая корона, в то время как другие украшения: скипетры, кольца, ожерелья, оружие – валялись вперемешку с костями. Это было не все, потому что вокруг кресла лежали другие скелеты – пятьдесят, а может быть, и