Музыкальные мифы. Книга 1 - Владимир Викторович Кирюшин

голосом, — я сделаю тебя богатой, но ты и отец должны будете уехать из этого места. Уехать на другую окраину МИКСОЛИДИИ уже через два дня. Потому что к тому времени этот город исчезнет. Я его ненавижу! Вы поселитесь в отдельном замке у Скрипичного короля. От примет вас.

ФАя заплакала.

— И последнее... Я оставлю тебе три пера. В крайнем случае ты сама или сыновья сможете вызвать меня: сожжёте их — и я тут же явлюсь. Я всё сказал!

ФАя упала ДИССОНАНСУ в ноги.

— Не покидай! Прими образ Принца и будь отцом своих детей! Как мы будем жить?

ДИССОНАНС холодно отстранил ФАю и, больше не слушая её, пошёл к выходу. Перед тем, как захлопнуть дверь, он повернулся и положил на стул три пера Сокола.

Последнее, что помнила ФАя, было бесстрастное лицо Волшебника, сжавшего тонкие губы.

Сознание покинуло её.

— СИдор! СИдор! Ну зачем ты опять дерёшься с РЕмом? — кричала ФАя, оттаскивая от маленького и щуплого РЫжего мальчика драчуна. — Сколько раз говорила: брат меньше тебя, и силы у него не те неужели это трудно понять?

— Вот ещё! — огрызнулся крепыш Восьм примерно десятилетнего возраста, вихрастый, с карими глазами и чёрными волосами. — Я всё равно ему дам, как следует! Почему он меня обыгрывает в шахматы?

— Да потому, что я РЕшительнее тебя в игре, быстрее мыслю. Ты долго думаешь, прежде чем сдвинешь шахматную фигуру, и боишься, что её съедят. А я не боюсь, — перебил его РЫжеватый РЕм. — Вот как! — И он показал брату острый язык.

За это он тут же получил от СИльного СИдора затрещину.

— Ну вот, опять началось! Что я с вами буду делать? За эти годы, пока я вас растила и разнимала, смотрите, что вы со мной сделали, во что превратили. Сколько сил у меня отняли! Состарили совсем.

Да, действительно, бывшую белокурую девушку узнать было трудно. Всего десять лет прошло с тех пор, как она вместе с ДОктором ЦЕзарем, его ЦЫплятами, ЛЯсточкой Алисой и МИшкой Угором переехала жить в Скрипичное царство, к доброму и старому королю, а по виду ФАе можно было бы дать уже около пятидесяти.

Сначала она сама и ДОктор не очень замечали происходящие с ней перемены, сбрасывая всё на трудные роды мальчиков, их вскармливание. Ведь в первый год после рождения ребят ФАе практически не приходилось прибегать к своей волшебной силе. Она лишь изредка пользовалась ею, чтобы успокоить малышей и заснуть самой.

Но потом, когда Восьмы подросли, они стали без конца болеть и плакать. Плакать по нескольку часов подряд, становясь от этого просто синими, задыхаясь от рыданий. Именно в это время ФАе и пришлось туго. Она не раз спасала малышей от смерти, отдавая за это своё здоровье и молодость... Особенно ей досталось от СИдора. Тот болел не переставая. А потом и шалить стал неуёмно. Вот поэтому всего за несколько лет Фея ФАя практически и превратилась в пожилую женщину. Теперь она выглядела почти как её отец.

Однажды в ДОм к ДОктору ЦЕзарю примчались королевские стражники. Они ворвались среди ночи, барабаня в окно.

— ДОктор! ДОктор! Спасите короля! Он умирает!

ДОктор ЦЕзарь стал готовиться. Он собрал в кабинете инструменты, лекарства. Не забыл сбегать и во двор, прихватить в дорогу пару ЦЫплят... Покончив со сборами, он свистнул ЛЯсточке Алисе и, сопровождаемый стражниками, тронулся в путь.

Уставшая за день Фея ФАя сквозь сон слышала какие-то крики, но не придала им значения и продолжала спать.

Рано утром она пошла во двор кормить ЦЫплят и с удивлением обнаружила отсутствие отца.

«Странно. Куда бы он мог деваться?».

Фея ФАя прошла в кабинет ДОктора ЦЕзаря — его там не было. Кругом царил беспорядок, чувствовалось, что, собираясь, ДОктор торопился.

«Уехал?... Ночью? Такого ещё не бывало».

ФАя села в кресло.

Она привыкла к тому, что ДОктор Цезарь не щадил ни сил своих, ни здоровья, спасая здоровье и жизнь других. Иногда он и его бессменная подружка ЛЯсточка Алиса работали по восемнадцать, двадцать часов в сутки. И тогда ФАе приходилось приносить в кабинет для ЦЕзаря жареных ЦЫплят, а для ЛЯсточки Алисы апельсины и ананасы.

В такие дни ФАе было не по себе. Наблюдая за нечеловеческими усилиями ДОктора и ЛЯсточки, она не раз говорила сама себе: «Ты же видишь, как тяжело твоим близким. Помоги им. Одно мгновенье, и, благодаря твоему волшебству, больной исцелится».

Но всякий раз она себя останавливала, понимая, что это и будет как раз то самое добро, благодаря которому она состарится.

И вот сейчас она почему-то опять стала испытывать эти чувства. Почему она и сама не знала.

Так неподвижно она просидела час, другой. В доме стояла тишина. Дети спали.

«Нет, не могу! Что-то произошло, — думала ФАя. Чувствую я это. Там нужна моя помощь».

Представив себя рядом с отцом, ФАя закрыла глаза...

Как всегда, в такие моменты в голове всё завертелось, закружилось. Она почувствовала необыкновенную лёгкость и... в тот же миг очутилась в королевской спальне.

Старый король Григорий I лежал без сознания, а ДОктор ЦЕзарь и ЛЯсточка Алиса хлопотали рядом. Они ставили королю пиявки, пускали кровь, обкладывали льдом, делали массаж... Но ничего не помогало. Король умирал.

— Всё, — сказал ДОктор, в бессилии опуская руки. — Больше я ничего не могу сделать.

Он устало поднял глаза и тут увидел ФАю.

— Я ничего не могу сделать, — повторил он, виновато глядя в глаза дочери. — Понимаешь — ничего... Он умирает.

Он ничего не просил, но Фея ФАя поняла: на сей раз отец был бы благодарен, если бы она употребила свою силу. Да и сама она себе не сопротивлялась... Десять лет назад Скрипичный король встретил их как родных. Приютил, дал большой участок земли и дом. А ДОктору ЦЕзарю дал со своего птичьего двора лучших ЦЫплят. Он был очень добр этот король. Да и всё королевство.

В королевстве жило всего несколько сотен человек. Каждый из жителей либо играл на скрипке, либо делал этот инструмент для продажи. Скрипки королевства ценились за его пределами очень высоко.

Впрочем, столь же высоко ценилась и особая Голубая СОЛЬ, добываемая в единственном месте. Особенно высоко эта СОЛЬ ценилась в МИКСОЛИДИИ, где её не было ни грамма, а мужчины Миксолидии за ней очень охотились. Ведь без неё они не могли пить свою дурацкую микстуру.