Родной дом - Нина Александровна Емельянова

— Куда? — строго спросила сидевшая на месте матери Катя.

— «Куда, куда»! Ребята шарик взяли! Я ж так eгo спрятал,…

— Пока не поешь, из-за стола выходить нельзя. Знаешь ведь, что мама не велит.

— Подумаешь, нельзя!. Они шар разобьют.

— Не разобьют, — сказал дядя Алексеи, — шар крепкий. Если сестра не велит выходить из-за стола, значит, и не надо тебе выходить Позавтракаешь и пойдешь.

Теперь, когда мать утром уезжала в поле, Катя оставалась хозяйкой. Гладко причесав свои вьющиеся волосы, опрятно одев Андрейку, она садилась за стол и, ласково глядя из-под длинных ресниц, говорила, подражая матери:

— Кушайте, дядя Алексей, кушайте, тетя Лиза! Берите молоко. Берите сметану. А это Андрейке — кашка!

Иногда она меняла тон:

— Витька я маме скажу! Опять свою ложку а сметану запускаешь!.. Ой, да Федька же! Не таскай у Андрейки калачики!

И щелкала братьев ложкой по лбу.

С приездом гостей она делала все по дому особенно старательно, Витька даже сказал бы — красиво, если бы в его представлении это слово можно было отнести к девичьей работе. Тем менее, ему хотелось, чтобы при дяде Алексее сестра казалась умнее и справедливей, чем он, Виктор.

Витька стал быстро пить горячий чай с молоком и обжегся.

— Это все из-за тебя! — сказал он сестре.

— Вот какой у нас Виктор! — засмеялась Катя. — По головке гладишь — он это любит, а как против шерстки — он у нас нехороший!

— Сама не больно хороша!

Позавтракав Витька с Федей и дядей Алексеем вышли на улицу. В шар-бабу играли знакомые уже дяде Алексею мальчики: Миша, Володька, двое Митюшек: один «с верхнего конца», другой — Митюшка «теткин Дунин». Шарильщиком стоял Витькин друг, высокий складный Антошка Ломов. Дядя Алексей сказал:

— Какой у вас шарильщик славный! Тебя как зовут, паренек?

Неожиданно для Витьки Антошка, часто отвечавший на вопросы старших презрительным молчанием, ответил:

— Антон. То есть Антон Ломов.

В это время Матюшка ударил по шару; шар, чуть под прыгнув, полетел сначала над землей, коснулся земли и покатился вращаясь. Палка же, стукнув по шару, полетела в сторону и, взрыхлив на дороге пыль, перевернулась. Антошка стрелой кинулся за шаром и, пока Митюшка, нагнувшись, ухватывал палку, Антошка уже промчался обратно мимо него и застукал, его шаром.

— Вот ловкач! — похвалил дядя, и Витька обрадовался, что его друг получил признание самого дяди Алексея.

И, когда дядя сел на завалинку и стал «судить» игроков к которым присоединились Катя и ее подруги, Лариса и Таня прозванная «Кумой», Витька заметил, что Антошка совсем не озорничает. Он никому не «давал подножку», не дразнил девочек, и игра пошла весело, к общему удовольствию.

— Твой Антон хороший парень, — сказал дядя.

Ну, еще бы! Витька это и сам знал.

Он был доволен, что Антон увлекся игрой и не уходит. Сначала он еще боялся, что вернувшаяся с полей мать прогонит товарища, но она ничего не говорила, а игра в том же составе продолжалась почти до вечера.

Девочки подходили сначала только посмотреть, но скоро стали охотно принимать участие в игре, хотя чаще и бегали до упаду шарильщиками. Катя тоже пошла играть в шар-бабу и надела привезенные дядей Алексеем желтые туфли. Мать укачивала маленького Андрейку увидела, что Катя собралась играть в туфлях, и закричала:

— Ты в чем срядилась бегать? Где у тебя ум?

— Мама, да все девочки нынче обутые. Это же не картошку обсыпать, а на улице поиграть.

— Побегаешь и босиком, — сказала мать. — Я одни туфли пять лет носила, потому что берегла, потому что работала так, что на лице не пот, а кровь выступала. А вы нынче легко живете, вы не знаете того, что первые туфли мать за год до того, как замуж идти, купила. Я до этого-то набатрачилась вволю. Туфли купила, они стоят, а ты около них ходишь да тряпочкой обтираешь. А у вас береженья никакого нет.

— Мама, да я ведь в дядину игру хочу поиграть!

— Ну, уж это какая игра! — сказала мать. — Неужели ты, деверь, лучше игры не придумал? Смотри, какой шум стоит.

— Эх, мама, ты присмотрись, игра эта замечательная! — отозвался Витька.

Витька играл с самозабвением, он очень ловко обгонял товарищей и часто успевал застучать первым. «Вот так шар-баба!» — все хвалил он новую игру.

Дядя Алексей сначала и сам играл с племянниками, но скоро по всей улице ребята так заинтересовались новой игрой, что он садился, по обыкновению, в стороне на завалинке и с удовольствием наблюдал за шумным оживлением ребят, приняв на себя роль судьи, к которому обращались за разрешением спорных вопросов.

— Ну вот, — сказал отец, вернувшись с полей и увидев толпу ребят у своего дома, — наш двор счастливый, мы одни ни днем, ни ночью не живем: днем ребятишек полно, а ночью коровы со всей деревни ложатся против нас отдыхать!

В БЕЗМЯТЕЖНЫЙ ДЕНЬ

Какие же безмятежные дни настали! Все-все было теперь хорошо. Дяде Алексею Антон понравился, он раза два разговаривал с ним и как-то при всех за столом сказал, что вовсе не считает Антона озорником, как это кажется матери.

Правда, Антон ничего не говорил дяде Алексею о своем деле, что Виктор ему советовал сделать, но Витька не торопил: вот привыкнет получше и тогда поговорит. Антон приходил играть в шар-бабу только по вечерам. Днем он помогал матери мять прошлогодний лен, так что обычно прибегал прямо на реку, весь пропыленный и потный, захватив с собой обмылочек, и с ожесточением намыливал голову. Потом они с Витькой долго плавали, крича, брызгаясь и наслаждаясь полным отдохновением от трудов. Иногда с ними купался и дядя Алексей.

А скоро случилась одна встреча, которая и вовсе утвердила положение Антона.

Дядя Алексей уже несколько раз спрашивал Витьку, не нужно ли ему сходить в школу. «Меня не зовут», — отвечал он скромно. «Почему же тебя не зовут?» — «Да так…» — говорил Витька. На этом разговор как будто и кончался.

Сегодня Витька с Антоном сидели на берегу у водоноса, разговаривая о разных вещах и время от времени посматривая на две донные удочки, поставленные Антоном. Песок был горячий и совсем белый на солнце. Позади, на самом верху, стоял рыженький теленок и словно дремал, чуть прядая ушами, когда на них садился слепень. Если оглянуться — белая граница песка на