Настоящая принцесса и Наследство Колдуна - Александра Егорушкина

У Лизы побежали по спине мурашки.

— Может, король с королевой решили, что идут на верную смерть. У Уны не было времени написать записку. И вот она, хотя всю жизнь и не колдовала, в последний момент взяла и решила попробовать, и оставить такое послание, чтобы чужие не поняли, а свои догадались. — Лева говорил все убежденнее. — И только теперь картина начала нам что-то сообщать! Про яблоки и про Сад! Илья Ильич даже видел его, когда лазал внутрь! Почему только теперь? Потому что раньше мы не присматривались и Мутабор еще был жив. Я вам больше скажу: нет никаких сомнений, что чары наводили те, кто на нашей стороне. Потому что иначе бы она не откликалась на наши разговоры и не отвечала на наши вопросы!

Лиза смотрела на Леву в немом восхищении. Гарамонд тоже.

— Я тоже кое о чем догадался, друзья мои, — торжественно произнес он. — Королеве Уне в решающий миг кто-то помог. Ведь она никогда не училась волшебству и не пробовала колдовать, а такие чары требуют большого искусства. И помощник этот был сильным магом, потому что мутаборский морок его не взял. А ведь тогда, в день нашествия, Мутабор остановил время, мы все застыли как изваяния и не могли даже пальцем пошевельнуть! Я это очень хорошо помню, мне было шестнадцать лет. Даже дракон Конрад завис в небе и ничего не мог поделать…

«Так вот как Конрад сдал город! — поняла Лиза. — Притворился, будто бессилен! Только по словам Инго выходило, что Конрад сделал это намеренно…»

— Отлично! — Лева удовлетворенно потер руки. — Кое-что полезное мы все-таки узнали, спасибо вам, Гарамонд. Картина не врет и, кто бы ее не зачаровал, он был молодец. Это надо обдумать. А теперь, Ваше Высочество, нам с Гарамондом надо побеседовать о другом.

— Мне выйти? — гордо спросила Лиза.

— Иди лучше книжки полистай, — благодушно предложил Лева.

Лиза хмыкнула — ишь, распоряжается! — но все-таки встала и отошла к книжным полкам. Она водила пальцем по корешкам и старалась ничего не слушать, но Лева с Гарамондом на сей раз соблюдали тайны Гильдии лишь для виду и даже не особенно шептались. Может быть, они решили, что Лизе тоже полезно быть в курсе дела.

Оказывается, Черный замок видели не только в Петербурге. Оказывается, он появляется по всему миру — и везде оставляет следы. Пожары, обвалы, и каждый раз страдают или прекрасные здания — храмы, музеи, или больницы… Вот в Венеции обрушились два дома и мост — и Хранители ничего не смогли сделать, как ни старались. Хорошо хоть, никто не погиб, — но где гарантия, как справедливо заметил Лева, что так будет и дальше?

— И сюда, в Радинглен, Замок тоже лезет, — сквозь зубы добавил Лева. — Пытался пробраться под землей и даже появлялся на картине — ох, неспроста! Он наверняка скоро опять объявится и в Питере. А принять меры у меня не получилось, я вам в записке сообщил, почему. — Он с упреком посмотрел на собственную ногу, точно она была отдельным существом, которое сильно подвело его в самый ответственный момент. — Гарамонд, я не нарушу правила, если поручу кое-какие действия помощнику?

Тут Гарамонд все-таки понизил голос до шепота.

Лиза поняла намек. Преодолев соблазн волшебного слуха, она отошла еще дальше и остановилась у запыленного зеркала, огромного, от пола до потолка. Того самого зеркала, которое в свое время было проходом в Петербург — в последний раз оно сослужило такую службу снежной осенью, когда мутаборские чары отрезали Бродячий Мостик от Радинглена, а Леве позарез надо было пробраться в Питер.

Лиза нагнулась поближе. В помутневших зеркальных глубинах отразилась ее веснушчатая физиономия и книжные полки. Лизе показалось, что отражение чуть-чуть кривоватое, но, возможно, дело было просто в неровностях старинного стекла.

— Ой, — сказала она. — Гарамонд, а вы что, зеркало поменяли? Тут же был узор!

Гарамонд поднялся и подошел к ней, Лева захромал за ним.

— Узор — это и было заклятие перехода, — объяснил Гарамонд. — Он появился, когда фриккен Бубендорф подарила моему отцу те чары. Я нарочно не стирал с зеркала пыль, чтобы никто не заподозрил, что оно не простое, а зачарованное. С каждым очередным переходом узор делался все тоньше. Прошли вы, Лео, — и он пропал окончательно.

— Это выглядело как травление по стеклу, а оно вечное. Красивый был орнамент, — Лева покачал головой, — и переход удобный.

— Переход нам, надеюсь, больше не понадобится, а узора и мне жаль, тем более что на других зеркалах, которые когда-то подарила горожанам фриккен Бубендорф, никакого орнамента нет, впрочем, они и не волшебные.

— И много еще было зеркал? — заинтересовалась Лиза. Надо же, она и не знала, что Амалия приезжала раньше. И никто не сказал, даже сама Амалия.

Гарамонд сосредоточился, что-то мысленно посчитал.

— Порядочно, десятка четыре, нет, больше… Если считать ручные зеркала и пудреницы, набежит с сотню.

— А в честь чего такие подарки? — удивилась Лиза.

— Думаю, обычная любезность… Фриккен ведь прекрасно разбирается в зеркалах, и в простых, и в волшебных, она и Амальгамссену помогла — подновила говорящее Зеркало во дворце. Оно стало быстрее работать и не только шить платья, но и тачать обувь. Фриккен Амалию пригласил тогда мейстер Филин. Она исследовала Бродячий Мостик. Говорила, что ее интересуют соединения между мирами и что города-близнецы наподобие Петербурга и Радинглена — явление редкое, — припомнил Гарамонд. — Я тогда водил ее по городу, это было… сейчас-сейчас… примерно за год до… нашествия. — Он помрачнел.

— Ясно, — кивнула Лиза, хотя пока что ей ничего ясно не было.

«Запоминай! Крепко запоминай!» — вдруг настойчиво посоветовал ей внутренний голос. Завязать узелок на память было не на чем, но услышанное и вправду улеглось у Лизы в голове на особую полочку — на потом.

Лиза машинально бросила взгляд в зеркало — и остановилась.

Теперь в зеркале ничего не отражалось.

Оно было как черная вода в проруби — холодная и непроницаемая. А потом по этой воде побежала рябь. В черноте заколыхались и обозначились мрачные своды, коридоры, колонны, они шевелились и переплетались, как живые — хуже того, как живые черви, — и вдруг зеркало выгнулось, и они копошащимся клубком двинулись на Лизу.

Лиза отпрыгнула, сшибив на пол стопку книг.

Лева обернулся на грохот.

— Это же Черный замок! — Позабыв про больную ногу, он кинулся к Лизе и схватил ее в охапку.

А Гарамонд со всей силы ударил по зеркалу библиотечной табуреткой-лесенкой.

— Что вы делаете! — закричала Лиза, но поздно — раздался мелодичный звон, и на пол с шуршанием посыпались осколки. Обыкновенные тускловатые осколки старого зеркала.

Потом стало тихо.

— Это очень плохая примета! — севшим голосом выдавила Лиза.

— Какие приметы, когда замок ломится! — рявкнул ей в ухо Лева, не выпуская ее из охапки.

Гарамонд медленно поставил табуретку на пол.