Былины в записях и пересказах XVII—XVIII веков - Автор Неизвестен

миткалиннои потечет кровь горючая, то буду убит доброи молодец Илья Муромец сын Ивановичь; буде же оная ширинка миткалинная висит, как хартия белая, то я жив есть». И прибежал скоро, и побил сперва суперника и недруга, а потом напускает на всю силу босурманскую...6

|165| ...И князь Владимер киевскои встретил их с великою радостию и с почтением великим, и с церемониею великою, так что не можно вздумать о великом их весели и радовани, что бог дал победу на супостаты и одоление и оборонил от них святую Русь, от того поганского нахождения. И учинил по всем церквам молебное пение и всенощное бдение всю седмицу. И пошел |170| звон великои по всему граду Киеву и со всякою музыкою. И по тои великои радости отдал князь Владимер Илье Муромцу полъцарьствия своего.

Тут Илья Муромец сын Ивановичь стал жить во всяком благочести и честности лета доволно и пожаловал слугу своего великою честию над |175| всеми людми болшим боярином. И привез из Мурома отца и матерь, и сам женился, и слугу своего Торопа женил. И жили во всяком благополучи, в радости и честности до глубокои старости. И тако ко господу отидоша, и погребение было славное. И те ж люди миновалися, а слава их до скончания века. Конец.

13

ПОВЕСТЬ О СИЛЬНЕМ МОГУЧЕМ БОГАТЫРИ ИЛИИ МУРОМЦЕ И О СОЛОВЬЕ РАЗБОИНИКЕ

Во славном было во граде Муроме, во болшем селе Карачаеве, было селцо Каптяево, в том селцо Каптяеве был-жил крестьянин именем Иван [со] своею женою велма [у] бога [в] милости по убогим и странным приниматель. Им же уроди[лся] сын, ему же быст Илиа [имя]... младых лет да |5| до 30-ти лет 3-х в сиднех,1 о чем отец и мати его велми были печалны. Но случися наканоне праздника Илии пророка отец Илиин и мати были у всенощни в болшем селе Карачаеве, а у Илии были некоторые два старичка под окошком. Яко бы по молитве родителеи его они даровали ему ноги, но не токмо... и силу великую богатырскую Илиа почул в себе. Но |10| как отец и мати его пришли ото всенощни, а Илья и встретил, и они о том благодаренную пришли господу богу и великому пр[о]року Илии. Наутре воста, пошли ко святои литоргии недели того великаго веселия сотворили пир велик про странным [и] убогим Илии... время сыскал в конущне... сивца бурца... латы и копие, палицу булатную... достиг себе против отца |15| своего и матери благословения ехать князь Владимеру поклонится, и он[и] с плачемь дали благословение, хотя ехать со заклинанием его оружием, что ему ехать дорогою из нажен востру саблю не вынимать. Ис колчана Илья Муроме[ц] колены стрелы на лук не на[кла]дывает.

Илья Муромец поехав в Киев град, слуша заутреню воскресную, но как |20| он будет под Себежем градом... ажно стоит под ним три царевича заморскии, со свяким царевичем си[лы] по трицати тысящ, а похваляются они град за щитом взять, а жители градских под меч... Зговорит едучи Илья Муромец: «Ох по грехом мне учинилось, что отец мои и мати моя заклели мое оружие». Однако, сотворив себе знамение клятвенное, вынимает свою |25| палицу булатную, напущается на рать силу великую. Сколько бьет, а вдвое конем топчет; куда он не поедеть — улицы, куда не поворотится — слободы, и побил всю силу татарскую, и три царевича насилу нашли за море на кораблях то небольшими людми.

Соловей-разбойник. Лубочная картинка XVII—XVIII века.

ГПБ, собрание А. В. Олсуфьева, т. XI.

Но как Илья Муромец ехаль скрозь Себеж[ь] град, во градских воротах |30| встречали с хлебом и солью весь народ оть мала и до велика и бьют челом ему, и покланяются, и просят милости к себе во град хлеба и соли кушати. Но Илья Муромец хлеба и соли их не кушает, только спрашивает у них дороги прямо дороги ко граду Киеву. И отвещают ему себежские жители: «Ты гои еси, добрыи молодец, прямая к нам была дорога ко граду |35| Киеву на леса на Брын[ские], на грязи черные, на дороги, на Смородину, на мосты калиновы, толко та у нас дорога запустела ровно 30 лет от Соловья разбоиника. От ево разбоинича соловьиного посвиста никакои богатырь не может устоять.

Богатырское сердце неуимчиво, и поворачивает своим добрым конем |40| прямо на грязи черные, на реку Смородину, на мосты калиновы. И как он будет против сторожи Соловья разбоиника, ажно Соловеи на сторожи был, сидел на двух дубах, засвистал он своим разбоиничим соловьиным посвистом, якобы земл[я] поколебалася, и от того посвисту под Ильею конь пошарашился. Илья Муромец биет своего коня по толстым акаракам, а сам |45| говорит таково слово: «Что ты, волъчья шерсть, шарашишся! Веть меня силнее [нет]!» [И вы]нимает свои крепкои лук, а ис колчана вынимает колену стрелу, стреляет Соловья разбоиника. И попал в ево левои глас. От того удару Соловеи свалился со двух дубах великих. Тогда Илья Муромец, наскака[в], хотел ево злои смерти предать. Но Соловеи разбоиник, |50| вскочи[в], не допустил ево до себе, рече: «Богатырская есть то слава, что меня хотел без оружия убить, но даи мне справится, я сяду на свои доброи конь». И скоро Соловеи разбоиник убрал взбруду латную, и сел на свои доброи конь, и так розежал... Илья Муромец от великаго разьезду толко Соловья уронил, вышиб его исдалече вон на земле, за что Соловеи разбоиник |55| Илью Муромца...

Молви Соловеи разбоиник: «Деточки мои малые Соловьявы, не дразните сего добраго молодца, а беите челом хлебом и солью».

Но Илья Муромец хлеба и соли их не кушает, а поворачивает своим добрым конем прямо на большу [к] Киеву дорогу. И скачет он з горы на |60| гору .ол..и поду..ы вон выметывает, а у рек перевозу не спрашивал. Но как приехал в Киев град, вье[д]е[т] прямо на княженьскои двор.

И привязал своего доброго коня, пошел в палаты княжеские, молился чесным святым иконам, кланялся на две на четыре стороны, а особливо великому князь Владимеру. Что зговорит Владимер князь: «Ты ои еси, доброи |65| дородно[и] молодец, да скажи ты мне, как тебя зовут по имени, по отечеству, коего града уроженец?» Ответ держит Илья Муромец: «Я, государь, уроженец града Мурома, из большего села Карачаров[а], а родися в селце Каптеве, по имени меня зовут Ильюшою, по отечеству