Буря магии и пепла - Майрена Руис

я направилась прямиком в ванную и встала под горячий душ, даже не снимая ботинки. Лишь когда я начала отогреваться, я стянула тяжелое пальто и разулась, но прежде, чем окончательно раздеться, все же подождала еще пару минут. Я оставалась под струями воды, пока не перестала дрожать, а затем, завернувшись в несколько одеял, легла на коврик перед камином и приняла зелье от простуды. В этот момент я ощущала две вещи: отсутствие боли в боку и присутствие Лютера в замке. Его магия, его пульс словно пробивались сквозь толстые стены, разделявшие нас.

Вдруг я осознала, что все это время машинально верчу в пальцах кулон Лютера. Все еще онемевшими руками я сняла цепочку и посмотрела на маленькую незабудку внутри.

Это был цвет моей магии, но и его тоже. Всякий раз, когда я верила, что он помогает мне направлять мою магию, на самом деле он ее использовал. А может, и нет. Были ли наши магии одного цвета, были ли они идентичны, я никак не могла это узнать. Не говоря уже о том, что кулон он подарил мне задолго до нападения, прекрасно понимая, что он значит, верно? Вот еще одно доказательство его лжи.

Положив кулон на комод, я натянула на себя толстые южные брюки и пару джемперов. Подвязав влажные волосы лентой, я тихонько вышла, стараясь не разбудить спящую Сару.

Мне пришлось дважды постучать в дверь, прежде чем Джеймс Мактавиш открыл мне. Я никогда не бывала в его комнатах, но все еще помнила смятую карту с той ночи, когда он пришел забрать свое пальто. Казалось, это происходило в другой жизни.

– Айлин, – удивленно поприветствовал он меня.

На Джеймсе были лишь наспех застегнутые брюки, и волосы его торчали во все стороны.

– Что-то случилось? – спросил он, видя, что я молчу.

– Лютер рассказал мне обо всем.

Лицо его мгновенно переменилось, и я поняла, что он осознал, о чем я говорю.

– Входи, – сказал он, шире открыв дверь и пропуская меня. – Подожди секундочку.

Мактавиш ускользнул в спальню, а я сняла гору книг с кресла, чтобы расположиться у камина. Однако, когда дверь снова отворилась, появился не он, а Луис – северянин из Социального подкомитета. В руке он держал туфли и пиджак, а его рубашка была застегнута не на ту пуговицу. Коротко кивнув мне, он вышел. Мактавиш появился через несколько минут в распахнутом халате, босой и без рубашки. Он сел в кресло и принялся грызть ногти.

– Я понимаю, почему ты не сказал мне об этом, – начала я, видя, что он чувствует себя виноватым. – Я знаю… Я не обманываюсь. Я понимаю, что вы с Лютером…

После долгих часов терпения именно это заставило меня в конце концов расплакаться. Глупо, не так ли? Я всегда знала, что Лютер для него на первом месте, а я просто…

Я быстро вытерла слезы. Мактавиш опустился передо мной на корточки и положил руки мне на колени:

– Айлин…

– Нет, серьезно, я все понимаю. Просто это… это уже слишком.

Мактавиш забрался на диван и, подобрав под себя одну ногу, взял мои руки в свои.

– В любом случае спасибо за помощь. Со сном… и со всем… – Слова давались мне с трудом, но я продолжала говорить, стараясь избегать его взгляда: – Спасибо, что все-таки не рассказал Лютеру о Микке.

Мактавиш сжал мои руки, приблизившись ко мне:

– Ты действительно важна для меня, Айлин. И знай, что это не из-за Лютера.

Я кивнула, хотя и не была уверена, насколько верю ему.

– Видеть его не хочу, – возмутилась я, снова расплакавшись. – Не хочу ничего знать ни о нем, ни о его лжи.

Мактавиш отпустил одну мою руку и погладил меня по щеке, смахивая слезы.

– Лютер был неправ, но пойми: в таких ситуациях не существует инструкции, которой можно следовать. Единственное, что он знал, кроме рассказов моих бабушки и дедушки, – это истории из детства, романтические сказки и легенды о королях и рыцарях… Для женатого северянина эти образы было трудно совместить с тобой.

Я нахмурилась, но молча вытерла слезы.

– Он попросил меня приехать, чтобы познакомиться с тобой, – продолжал Мактавиш, – чтобы я проверил, верны ли его подозрения. Я увидел, что ваша магия идентична, и сказал ему, что другого объяснения этому нет и он должен рассказать обо всем тебе. Агата сказала ему то же самое и…

– Агата знает? – прервала я его. – А кто еще?

Мактавиш мгновение смотрел на меня, прежде чем ответить:

– Больше никто, Айлин. Тем более с учетом всего, что происходит сейчас.

– Но Агата же как-то узнала.

– Агата была его женой пятнадцать лет. Она одна из самых важных людей в его жизни.

– А я тогда кто? – вспылила я, чувствуя, как ярость захлестывает меня. – Инструмент, которым можно пользоваться, когда он необходим, не так ли?

Я вскочила и начала расхаживать перед камином.

– Лютер не доверял тебе, он едва тебя знал, – ответил он, откидываясь на спинку дивана. – Айлин, тебе надо обсуждать все это с ним, а не со мной.

– Мы с ним уже достаточно обсудили. И если ты не хочешь говорить о нем, обо всем этом…

Подняв руки, я шагнула к двери, но Мактавиш схватил меня за свитер. Я остановилась, закрыв глаза. Через несколько секунд он медленно потянул меня к себя, пока я снова не села рядом с ним.

– Сделай глубокий вдох. Может, чайку?

Я не ответила, слишком рассерженная, чтобы что-либо принять от него в тот момент. Однако он все равно встал и налил в чайник воду.

– Лютер увидел девушку-полукровку с собственными политическими взглядами, дочку южного мэра, и испугался. Он хотел сначала узнать тебя получше, посмотреть, сможете ли вы понять друг друга, но именно в этот момент Агата решает развестись, и ему приходится разбираться со всеми последствиями. Потом случилось происшествие с Микке и твоим отцом… и вы отдалились.

Я смотрела на пламя в камине, обдумывая его слова.

– Он хотел вернуть все на круги своя, – подытожил Мактавиш, – но я тоже не мог ему верить. Не тогда, когда даже ты не была уверена в его отношении к Микке.

Мактавиш протянул мне чашку чая и сел на диван:

– Это всегда нелегко, но в вашем случае это…

– …невозможно.

– Не невозможно. Айлин, ты заблуждаешься, от судьбы не убежишь. Но насколько это будет сложно, зависит от вас.

– Ты говоришь «судьба»… То есть так происходит всегда?.. Лютер рассказал мне немного о твоих бабушке и дедушке. И во всех известных мне историях это описывают как…

Я позволила словам раствориться в тишине комнаты, надеясь, что он поймет меня без них.

– Не всегда в этом замешана любовь. По крайней мере не такого рода, как ты думаешь, – ответил он, подливая мне молока в чай и стараясь не смотреть на меня. – Никто не знает, почему так происходит, случайность ли это. Хотя это такая глубокая связь, когда два человека настолько нужны друг другу, что обычно возникает нечто большее. Но любовь все равно нужно заслужить, она не предначертана судьбой.

Я молча кивнула.

– До какой степени?.. То есть бессонница возникла из-за того, что я отдалилась от него, верно? Но почему тогда кажется, что… что это больше повлияло на него?

Мактавиш стал вдруг очень серьезным и поставил чашку на стол.

– Лютер уже несколько раз использовал твою магию. Это неизбежно: даже если бы вы сопротивлялись, в конечном итоге вы бы все равно ее использовали, – объяснил он. – Но… Для Лютера это означало, что он ощущал все более интенсивно. Он начал чувствовать тебя, замечать твое постоянное присутствие в своем подсознании, и, когда ты внезапно пропала…

По Мактавишу пробежала мелкая дрожь, и я снова нахмурилась.

– Ты не представляешь, что это для него значило, Айлин. Он… он не находил себе места. Я едва успел броситься за ним, когда он посреди ночи кинулся искать тебя, словно ведомый компасом.

– Я думала, это кто-то оповестил Бригады.

– Что? Нет, нет, это был Лютер. Пока он не увидел, что ты жива… и все равно…

Несколько минут