Музыкальные мифы. Книга 2 - Владимир Викторович Кирюшин

к царю за новым именем, в лес прибежали незнакомые животные, СКОРЫЕ АЛЛЕГРО. Они были такие веселые, шумные, так быстро бегали, что сразу понравились ЛЯ-ФА, и он с ними подружился.

Теперь каждый приход БОЛЬШОГО друга и радовал его (тот всегда приносил с собой подарки) и вызывал чувство досады (ведь хотелось убежать к СКОРЫМ АЛЛЕГРО).

Так, целый год ЛЯ-ФА ощущал какую-то двойственность в своем отношении к ДО-ЛЯ.

— Почему ты не хочешь побыть со мной, — спрашивал ДОЛЯ своего МАЛЕНЬКОГО друга, когда тот старался побыстрей от него уйти.

— Не знаю, — отвечал ЛЯ-ФА. — Наверное потому, что у нас разный возраст.

И вот через год, когда у ЛЯ-ФА появилось ШЕСТЬ отростков на ветвистых рогах, когда ему дали новое имя ЛЯ-ФАДЬ, и он тоже стал БОЛЬШИМ СЕКСТОМ, ЛЯ-ФАДЬ решил, что не будет больше слушаться ДО-ЛЯ, не будет ходить с ним учиться, чтобы позже поступить на какую-нибудь хорошую службу. Ему хотелось гулять. Хотелось целые дни ничего не делать, а только бегать, прыгать и отдыхать. Хотелось быть рядом со СКОРЫМИ АЛЛЕГРО.

ДО-ЛЯ сразу почувствовал перемену в отношениях маленького друга. Тот почти перестал выходить к нему на прогулки, стал больше молчать, все о чем-то думал.

— Что с тобой? Почему ты стал таким? — спрашивал ДО-ЛЯ.

— Ничего, — отвечал ЛЯ-ФАДЬ, — просто я стал таким же БОЛЬШИМ, как ты.

— Правильно, ты стал БОЛЬШИМ, но ведь лет тебе еще немного — всего около шестнадцати, и я бы советовал тебе иногда прислушиваться к старшим. Они прожили большую жизнь.

— А я не хочу их слушать! Я сам! Я уже не маленький, не ребенок!

— Так ты меня не хочешь слушаться?

— Не знаю...

— А как ты относишься ко мне, любишь ли меня, как раньше?

— Нет. Я тебя и раньше любил только за твои подарки. А теперь?..

— Так, значит, все это время ты обманывал меня? — воскликнул ДО-ЛЯ.

Он чуть не заплакал от обиды: ведь это было так несправедливо.

— Да, я обманывал тебя, потому что был маленьким. А теперь я не ребенок и говорю, что думаю, — сухо отвечал ЛЯ-ФАДЬ.

ДО-ЛЯ стало очень грустно. И он сказал на прощание, что когда БОЛЬШИЕ СЕКСТЫ теряют в себе ребенка, это очень плохо. Он ушел домой. В этот день у него впервые заболело сердце, и он долго лежал, не выходя из своего жилища.

«Вот лежу я один, — думал ДО-ЛЯ. — Так мне плохо. Никто не придет, чтобы помочь. И ЛЯ-ФАДЮ я совсем не нужен».

ЛЯ-ФАДЬ в это время бегал со своими дружками СКОРЫМИ АЛЛЕГРО и почти совсем забыл о существовании БОЛЬШОГО ДРУГА. И только позже по вечерам, когда ложился спать, ЛЯ-ФАДЬ иногда вспоминал, что ДО-ЛЯ давно не показывается, и что он ушел в последний раз таким расстроенным.

«Наверное, он заболел, и ему плохо. Схожу, проведаю» — говорил он себе. Но каждый раз забывал это сделать.

Но однажды он все-таки пришел. В этот день ДО-ЛЯ был, наверное, самым счастливым.

— Ты пришел... И мне так хорошо от этого! Я уже почти здоров.

— И мне хорошо, — сказал ЛЯ-ФАДЬ.

— Это оттого, что ты становишься по-настоящему добрым. Может ты и учиться пойдешь?

— Да, — отвечал ЛЯ-ФАДЬ. — Я хочу учиться, чтобы стать умным, чтобы меня все уважали и любили. Я, кажется осознал, что без твоей поддержки и помощи из меня ничего не получится. Но я ведь не знаю, чему учат тех, кто только что стал взрослым?

— Хороший мой, уже БОЛЬШОЙ ЛЯ-ФАДЬ! Учат самому главному и сложному в жизни: как быть добрым, как жить, чтобы другим нести радость и тепло. Это очень трудное искусство. Вот поэтому в специальную школу, находящуюся при царском дворце, не всех принимают... Но я тебе помогу. У тебя такие глаза! — И он повел ЛЯ-ФАДЬ к своему давнему другу — БОЛЬШОМУ РЕ-СИ, чтобы тот помог подготовиться к экзаменам.

...Почти год прошел с тех пор. Мать и отчим не очень интересовались успехами сына. Им все время было некогда. А ЛЯ-ФАДЬ, думая, что уже постиг искусство быть добрым, плохо ходил на занятия. Ему все больше и больше хотелось бегать с АЛЛЕГРО. Тем более, что у них появилась новая подруга МЕЦЦО-ПИАНО — лиса, умевшая говорить не очень тихим голосом. Она была такая красивая и пушистая, умела рассказывать столько интересных вещей про людей, живущих в деревнях и городах, что у ЛЯ-ФАДЯ захватывало дух. Слушать ее можно было без конца. И ЛЯ-ФАДЬ не заметил, как опять стал забывать про своего БОЛЬШОГО друга ДО-ЛЯ. Он начал врать ему, что ходит на занятия, что старается учиться добру.

ДО-ЛЯ сильно переживал все это, он пытался воздействовать на ЛЯ-ФАДЯ, пытался убедить его в том, что друзья не должны обманывать друг друга.

Но ничего не действовало, и ЛЯ-ФАДЬ продолжал прогуливать занятия.

А тут еще перед самыми экзаменами родители отправили его отдыхать к своим родственникам в соседний лес.

Конечно же, когда ЛЯ-ФАДЬ прибыл в специальную школу, то не сдал ни одного экзамена, не сумев сделать ни одного из четырех предложенных добрых поступков. И только благодаря огромным просьбам ДО-ЛЯ, он все же был принят на учебу.

ЛЯ-ФАДЬ стал гордым от того, что на его шею повесили специальную красную ленту, которая отличала царских приближенных от других СЕКСТ, что с ним стали здороваться все незнакомые животные, которые раньше не обращали на него внимания. И даже его дружки — СКОРЫЕ АЛЛЕГРО и МЕЦЦО-ПИАНО, с ее не очень тихим голосом, стали относиться к нему с большим уважением.

«А зачем мне теперь ДО-ЛЯ? — думал ЛЯ-ФАДЬ. — Он ведь такой старый, не может бегать и прыгать, как мои друзья. С ним не так интересно». И он опять стал избегать своего БОЛЬШОГО друга.

Однажды друзья договорились встретиться у излучины реки и пойти вместе смотреть, как в озере, за королевским замком играют и светятся прозрачные ЧИСТЫЕ КВИНТЫ.

Только что прошел дождь. На улице было темно и холодно. Старый и больной ДО-ЛЯ готовился идти на встречу. С утра очень болело сердце, и сосед МАЛЫЙ СЕКСТ ФА-РЕ строго сказал ему, чтобы он сидел дома. Но сидеть и думать, что тебя ждет ЛЯ-ФАДЬ, что ты обещал ему прийти и не пришел — было невозможно. И вот, превозмогая боль, ДО-ЛЯ пошел к реке.

Дорогу ему преградил ручей, через который был переброшен небольшой