Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

можно разделить на два класса: 1) местности, где знание старин[3] падает, и 2) местности, где знание их еще процветает. К первым принадлежат Поморье и Пинежский край, ко вторым — Кулойский и Мезенский края. В Поморье и Пинежском крае настоящее народное название былин и т. п. старинами знают только лучшие певцы и певицы, обыкновенно же их женщины смешивают с духовными стихами, а мужчины с песнями; здесь старины отличаются своею краткостью: их размеры колеблются от нескольких десятков стихов до двухсот и очень редко достигают трехсот стихов; здесь они поются сравнительно немногими мотивами; отдельные певцы знают обыкновенно одну-две старины, знающие около десятка очень редки; число певиц здесь более числа певцов иногда раза в три, и певицы в общем знают по большему числу старин; здесь есть старины, поющиеся чуть ли не исключительно в среде женщин; — короче говоря, здесь старины кратки, их мало и плохо знают, и знание их является главным образом женским делом. В Кулойском и Мезенском краях настоящее народное название былин старинами знают почти все певцы и певицы; здесь старины отличаются своей длиной, так что заключают в себе обыкновенно 200, 300, даже 400 стихов и иногда имеют более 500 стихов; здесь старины отличаются сложностью сюжетов и исполняются многими эпическими и песенными напевами; здесь довольно часто встречаются певцы, знающие по десятку или по нескольку десятков старин; здесь хорошие певцы стараются расположить разные старины об одном и том же богатыре в порядке времени его подвигов (Садков и В. Буторин по р. Кулою и В. П. Аникиев по р. Мезени), иногда пропоют стихами старину, которую сами слышали рассказом (Анна Потрухова на р. Мезени), и готовы попробовать переложить в стихи и сказку (Анна Потрухова, Андрей Тяросов на р. Мезени[4]); знатоки старин здесь называются старыньшиками; число певцов здесь равняется числу певиц или даже превышает последнее; здесь нет специальных женских старин; здесь, наконец, обыкновенно по большему числу старин знают мужчины, т. е. здесь знание старин является главным образом мужским делом.

При рассмотрении репертуаров Поморья, Пинежского и Кулойско-Мезенского краев обнаруживается несколько явлений.

1) Эти три репертуара отличаются разрядами записанных и известных в них старин: в Кулойско-Мезенском крае преобладают старины о богатырях (старины воинского характера, затем старины-новеллы о богатырях), старины-фабльо здесь мало известны, а исторические песни почти неизвестны (из старин-фабльо здесь известны «Проделки Васьки Шишка», «Старина о льдине и бое женщин» и «Небылица», из исторических песен — не записанный мною «Кострюк» и «Осада Пскова королем»); в Поморье, кроме старин о богатырях, сильно представлены исторические песни и вообще старины-новеллы; в Пинежском крае, кроме старин о богатырях и многих старин-новелл и исторических песен, есть довольно много старин-фабльо, т. е. шутовых старин. Таким образом к основному во всех трех местностях разряду старин, богатырским старинам, присоединяются в Поморье и Пинежском крае — старины-новеллы и исторические песни, в Пинежском и менее в Кулойско-Мезенском краях — старины-фабльо. Присутствие в Пинежском крае и отчасти в Кулойско-Мезенском старин-фабльо указывает на влияние по р. Пинеге скоморохов, распространившееся также и на Кулойско-Мезенский край; а присутствие исторических песен, почти исключительно, в Пинежском крае и Поморье указывает на то, что исторические песни или попали в Архангельскую губернию позднее старин и поэтому проникли только в более близкие к внутренней России местности, но не успели распространиться в более отдаленных и глухих местностях, или же не находили себе в некоторых местностях (как Кулойско-Мезенский край) подходящей почвы.

2) Отдельные местности различаются количеством сюжетов, известных в них. Общих всем этим местностям сюжетов только 11 или 12[5]. В Поморье старин, присущих только ему одному, семь[6]; общих ему и только Пинежскому краю три-четыре[7]; общих ему и только Кулойско-Мезенскому краю — одна[8]. В Пинежском крае старин, присущих только ему одному, тридцать[9]; общих ему и только Поморью вышеуказанные три-четыре; общих ему и только Кулойско-Мезенскому краю — двадцать[10]. В Кулойско-Мезенском крае старин, присущих только ему одному, — двадцать восемь[11], общих ему и только Пинежскому краю — вышеуказанные двадцать; общих ему и только Поморью — вышеуказанная одна. — При предыдущих сравнениях я принимал Кулойский и Мезенский края, в виду регулярных ежегодных сношений их жителей на совместных промыслах зимою и весною, за одну местность, но, может быть, было бы правильнее рассматривать их отдельно, так как, при общих им обоим сюжетах, в каждом из них есть свои особые сюжеты[12].

3) Разные местности различаются не только разрядами старин и количеством сюжетов, входящих в каждый разряд, но также более или менее существенными деталями (например, в составе эпизодов, в разработке одних и тех же эпизодов) в старинах, общих всем им; вследствие этого эти общие разным местностям старины представляют в них разные типы или даже редакции (ср., например, старины о Козарине, Соловье Будимировиче).

4) Эти разные типы и редакции одного и того же сюжета можно наблюдать не только в отдаленных друг от друга местностях (Поморье, р. Пинега, рр. Кулой и Мезень), но в разных местах одной и той же местности, ср., например, старины о Козарине, Кострюке — по р. Пинеге или о Василии Буслаевиче — по р. Мезени.

5) В каждой местности некоторые сюжеты, записанные во многих вариантах, имеют свои районы распространения. Так, например, по р. Пинеге я записал «старины» о Чуриле по нижнему течению реки; старины: «Братья-разбойники и их сестра», «Князь Василий, княгиня и старица» и «Цюрильё-игуменьё» — по среднему; старины: «Встреча Ильи Муромца со станичниками», «Состязание молодца конями с князем Владимиром», «Роман и его дочь Настасья», «Ловля филина» и исторические песни о Петре I — по более верхнему течению реки.

Выше я уже сказал о существовании в Пинежском и отчасти в Кулойско-Мезенском краях старин-фабльо; здесь я скажу несколько слов по поводу записанных мною скоморошьих старин вообще и в частности по поводу новых скоморошьих старин «Путешествие Вавилы со скоморохами», «Проделки Васьки Шишка» и «Ловля филина», а также о самих скоморохах.

Как известно, среди записанных ранее другими собирателями старин есть целая группа старин, назначение которых рассмешить слушателей. Пение их должно было составлять преимущественный репертуар наших веселых людей, скоморохов. Из записанных мною старин на основании своих личных впечатлений я отнес бы к числу скоморошьих старин этого вида следующие старины: «Терентий муж», «Ловля филина», «Кострюк», «Усища грабят богатого крестьянина», «Вдова и три дочери», «Небылица: Илья Муромец и Издолищо» (точнее пародия на старину об Илье Муромце и Издолище или