Белорусские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

— Ну, дьяк, есть уже один!

Кучер так и обомлел. Ведь правду говорят, что на воре шапка горит. Прибежал он к товарищам.

— Узнал меня, — шепчет. — Только подошел я к окну, а он и говорит: «Один уже есть». Попал не в бровь, а прямо в глаз, проклятый!

— Пойду и я послушаю, — говорит лакей.

Подошел к окну, а петух:

— Ку-ка-ре-ку!

Поп говорит:

— Ну, дьяк, уже два!

Вернулся лакей к товарищам, трясется, слова вымолвить не может.

— Узнал, — говорит, заикаясь, — и меня…

Подошел к окну и повар. А тут петух в третий раз:

— Ку-ка-ре-ку!

Поп говорит:

— Ну, дьяк, дождались мы: все три есть!

А дьяк ничего уже не слышит: свалился под стол и храпит.

Кучер, лакей и повар шмыг тогда в дом к попу. Поп испугался, подумал, что это пан прислал за ним.

А они враз бух ему в ноги:

— Батюшка, не говори пану, что мы деньги украли!.. Мы дадим тебе за это по тридцать рублей, только не говори. Ведь кто из нас перед богом не грешен, перед царем не виноват!

Обрадовался поп, спрашивает:

— А куда ж вы деньги девали?

— Закопали, батюшка, в конюшне, возле второго стойла…

— А деньги целы, вы ничего себе не взяли?

— Целы, батюшка. Мы их как украли, так сразу жe и закопали.

— Ладно, — говорит поп, — что с вами поделаешь: повинную голову и меч не сечет. Давайте по тридцать рублей…

Дали они попу по тридцать рублей, приложились к руке и побежали назад, на усадьбу, веселые.

Поп начал будить дьяка:

— Подымайся, дьяче, будем пить до самого дна. Наша взяла!

На другой день поп еще спит, а пан присылает уже за ним тройку лошадей.

Разбудил приказчик попа. Тот быстро собрался, взял свою толстую книгу и поехал.

Входит в комнату к пану, трясет перед ним книгой:

— Вычитал, пане! Нашлася панская шкатулка!

Пан спрашивает:

— Где ж она, батюшка?

— Дайте мне, — говорит, — двух работников.

Дал ему пан двух работников. Пошел поп с ними в конюшню, раскрыл свою книгу, поглядел в нее и говорит работникам:

— Копайте вот здесь, возле двери второго стойла.

Начали работники копать и выкопали панскую шкатулку с деньгами.

Отдал поп пану деньги.

— Вот они, — говорит. — А теперь давайте мне обещанное за хлопоты.

Почесал пан затылок: пшеницы-то ему не жаль, а тысячу рублей давать не хочется.

«Как тут быть, — думает пан, — чтоб не давать попу тысячу рублей?»

Вышел он па двор, видит — летит жук. Пан схватил жука, зажал в руке, вернулся назад и говорит попу:

— Ежели, батюшка, угадаешь, что у меня в руке, — отдам тебе все обещанное да и водки еще прибавлю.

Поп так и остолбенел.

— Вот, — бормочет сам про себя, — и попался Жучок в панский кулачок…

— Ишь ты, — удивился пан, — отгадал!

А пан и не знал, что у попа было прозвище Жук.

Ну, делать нечего, отдал пан ему тысячу рублей, два воза пшеницы, да еще ведро водки в придачу.

Приехал поп домой, позвал дьяка и говорит:

— Удалась нам, дьяче, и эта штука. Будем теперь пить-гулять да папскую шкатулку вспоминать.

Выпили поп с дьяком водку и начали деньги делить. Делили, делили — никак поделить не могут.

Поп кричит:

— Я старший, мне две части полагается!

Дьяк кричит:

— Ты старший в церкви, а не в гаданье!

Рассердился поп — да хвать дьяка кадилом!

А дьяк — попа за волосы…

И такая пошла у них потасовка — на всю околицу вопят.

Сбежались на крик люди. Узнали, за что поп с дьяком дерутся, да и прогнали их из села обоих.

ПИСАРЬ-ОБМАНЩИК

Одно время долго что-то не было пана в поместье. Потом прошел слух, будто он и вовсе не вернется. Да кто их там разберет, панов-то этих, что у них делается. Сказывали, будто продал он свое поместье со всеми людьми другому пану за пару заграничных лошадей да за пяток собак каких-то.

И вот не так-то скоро, а приехал новый пан. Собрались люди на сходку, стали советоваться, нельзя ли как-нибудь упросить нового пана, чтоб хоть немного уменьшил панщину и подати, чтоб легче было бедным людям.

Но как же его просить, того пана?… Сумеет ли кто рассказать пану все так, как надо? Люди-то они темные, да и панской речи не понимают. Вот и сговорились тогда написать пану все на бумаге. А тут — новая беда: ведь никто писать не умеет. Считать кое-как считают, а писать — где уж там!

Прослышали мужики, что есть в местечке некий писарь-пьянчужка и может очень хорошо писать. Пишет так мелко, как маком усыпано, а где надо — кружочки, словно яйца, ставит и так накрутит, что только большой грамотей разберет.

Привезли они того писаря, поставили ему кварту водки, угощают и просят, чтобы он написал пану все, как положено.

Целую неделю пил писарь, яичницу ел, а писать не садился. Спустя неделю говорит:

— Надо сперва бумаги достать.

Пошли хлопцы в местечко, купили в мелочной лавке десть[14] бумаги.

Писарь тогда и говорит:

— А теперь насобирайте дубовых орешков и насушите.

Насобирали они орешков, насушили. Пошел писарь в кузницу, набрал из-под точила воды, налил ее в горшочек, насыпал туда дубовых орешков и поставил горшочек на печку.

Спустя три дня снял горшочек с печки, поглядел — а там черные, как сажа, чернила.

— А теперь, — говорит писарь, — нарвите мне перьев гусиных.

Нанесли ему со всего села гусиных перьев. Очинил их писарь целую жменю — прошенье писать.

— Ну, а сейчас водки еще принесите, чтоб рука легче ходила, — велел он мужикам.

Принесли ему штоф водки — чтобы только писал! Хлебнул писарь враз с полштофа, огурцом закусил и давай писать.

Сошлись люди со всего села. Один говорит:

— Напиши, чтобы пан дал нам на каждый двор по пять коп[15] жердей на плетни.

— Пиши, — говорит второй, — чтобы пан подати сбавил.