Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев

схватил Дивьего волчонка Радосвета. Лис и оглянуться не успел, как притворное чувство стало настоящим. Заполучив бессмертие, он отринул многое, включая и эту любовь, но сердце все равно ёкало в груди, когда он вспоминал жаркие поцелуи с марой под сенью елей.

А ещё был первый бой, в котором Май прикрывал ему спину. Сколько раз потом они выручали друг друга? Не сосчитать. В ночь, когда умер Кощей, Май тоже был рядом. Понял, что Лис виноват в гибели отца, — и сохранил страшную тайну.

Медленно, словно возвращаясь из глубокого обморока, Лис открыл глаза и увидел вокруг густой лес. Его ослепило светом, оглушило пением птиц. Под ногами была твёрдая земля, сквозь которую пробивались робкие бледные первоцветы. В воздухе пахло весной и недавно прошедшим дождём. Высоко над головой плыло облако, похожее на ворону, широко раскинувшую крылья, — наверное, оно хотело обнять целое небо.

— С добрым утром, — сказала Марена, потягиваясь. — Наконец-то до тебя дошло.

— Могла бы и намекнуть, — Лис ничуть не обижался. Разве можно на кого-то дуться, когда любуешься подснежниками?

— Я уж и так, и этак подсказывала, — Смерть щурилась от солнца, словно кошка, и вообще выглядела очень довольной.

— Получается, я сам засунул себя в темницу?

— Да. Под гнётом обстоятельств, но тем не менее.

— Но теперь я могу вернуться домой? — Лис задал этот вопрос с замиранием сердца. А вдруг нельзя?

— Если хочешь. Но не обольщайся: твой лес — это ещё не равнина. Бурелома и оврагов хватает. Следы видишь? То дикие звери рыщут. А за холмом и вовсе топи непролазные. Но выжить тут можно, хотя непросто. Не лучше ли будет ещё немного подождать?

— Нет, — княжич мотнул головой. — Я нужен моим людям. А они нужны мне. Трудностей я не боюсь. Как-нибудь справимся.

— Ну, моё дело предупредить, — Марена толкнула его в грудь, в точности как в прошлый раз.

Падая, Лис попытался удержаться за ракитовый куст, но пальцы схватили лишь пустоту. Он неловко взмахнул руками, сапог проехался по скользкой глине, и небо с землёй трижды поменялись местами. Что ж, говорят, три — хорошее число.

* * *

Ах, как сладко было прийти в себя в своей кровати. Перина нежно обнимала усталую спину, свежие простыни приятно холодили тело. Пронизывающего мороза — проклятия ветерков — Лис больше не чувствовал. Неужели прошло?

В камине потрескивал огонь. От его жара кровь прилила к щекам, а губы сами собой расплылись в улыбке. Княжич открыл глаза, предвкушая, что нынче непременно будет хороший день. Ведь он в который раз выжил, победив саму Смерть.

— Лис! — к нему со всех ног бросился Май.

Ишь, как скачет! Даже трость не понадобилась. И всё-таки назвал его по имени, наконец-то. Значит, больше не дуется.

— Привет, дружище, — голос прозвучал хрипло, как бывает после долгого сна.

На чём они там остановились, когда препирались? Кажется, советник хотел извинений? Пожалуй, сейчас Лис готов был их дать.

— Ты уж прости меня, Май.

— За что? — приятель поднял бровь. Что-то он плоховато выглядел. Наверное, долго не спал и много размышлял, пока сидел рядом с постелью умирающего.

— За то, что тебя не слушал.

— Ох, Лис, да ты всегда так делаешь. Думаешь, удивил?

— Впредь обещаю внимательнее относиться к твоим словам, — княжич слабо улыбнулся. — Чего кривишься? Не веришь, что ли?

— Посмотрим, на сколько тебя хватит, — Май сиял так, что мог затмить собой солнце.

Лису, конечно, льстила эта бурная радость, но, помнится, после предательства Галарида советник больше досадовал и бурчал. Да и после случая с Айеном тоже.

— Тебе удалось поймать Весьмира? — догадался он.

— Увы, нет. — Радость Мая немного попритухла. — И Василиса, если хочешь знать, всё ещё спит мёртвым сном.

— Ничего, этот негодяй не мог далеко уйти, — Лис приподнялся на локте. — Отправимся в погоню!

Голова закружилась. Всё-таки он был ещё очень слаб.

— Забудь пока о Весьмире, — покачал головой советник. — Ты же его знаешь, он умеет хорошо прятаться. Лучше скажи, как себя чувствуешь?

— Мне здорово досталось, да?

Май явно беспокоился, и это чувство оказалось заразным. Лис тоже разволновался. Советник промолчал, но ответ читался в его глазах.

— Ничего, — княжич успокаивал и его, и себя. — Через пару дней буду как новенький. Ты сам-то как? Со всем справлялся в моё отсутствие?

— А что мне оставалось делать, — Май развёл руками.

— Небось, и соскучиться не успел.

— Неправда твоя. Я очень скучал.

Нет, что-то определённо было не так. Слишком виноватый голос, слишком глубокая складка между бровей. И ни следа былой радости — словно вспыхнуло пламя и тут же погасло.

— Случилось что-то плохое?

— Можно и так сказать.

— Ты уж не томи, говори начистоту.

— Да вот не знаю, с чего начать. Это ты у нас мастер подбирать слова, а я в этом деле не настолько дока.

Тут Лису стало совсем не по себе. Он поёжился, подтягивая сползшее одеяло, потом бросил взгляд за окно — и обомлел. С той стороны тёмной отполированной рамы ветер покачивал ветку вишни. Цветущую. Но ведь ещё вчера была зима! От дурного предчувствия заныли зубы.

— Сколько же я спал? — жалобно спросил Лис.

Май, проследив за его взглядом, вздохнул:

— Шестнадцать…

Явно не дней. Весна не могла прийти так быстро.

— М-месяцев? — голос княжича, дрогнув, сорвался.

А его верный советник опустил лохматую голову:

— Не месяцев, Лис. Зим. Тебя не было целых шестнадцать зим.

Глава двадцать девятая. Оружие есть оружие