Рассказы - Поппи З. Брайт

Мы наблюдали за танцем фонариков в течение, казалось, нескольких часов, пока я не услышал, как мама зовет меня домой, находясь в нескольких кварталах от дома.

* * *

В конце концов мы с Бронвен перешли от угощений к костюмированным вечеринкам в домах наших друзей. Ноэль же по-прежнему проводил свои упоительные ночи на краю болота каждый Хэллоуин. Они с Джорджем Прюдоммом поглядывали друг на друга, когда встречались в аптеке или кафе Центрального парка, но, насколько я знал, больше они не проронили друг другу ни слова. Мы перешли из начальной школы в объединенную среднюю школу округа, где странности Ноэля оценивались как менее приемлемые, особенно детьми, которые не знали его большую часть жизни, Ноэль отказывался даже пытаться вести себя нормально, и поэтому его мучили. «Три «С» подросткового возраста», — не раз говорил он нам, — «Стиль, секс и садизм». Но на дразнилки он отвечал сарказмом или безразличием. Игнорирование только злило его мучителей, и если нужно было, Ноэль дрался. Обычно он побеждал; Ноэль был худым, но жилистым, и он вцеплялся когтями в своих противников с безумным упорством, которое обычно не позволяло им бросить ему вызов дважды.

К тому времени, когда мы перешли в среднюю школу, большинство людей оставили Ноэля в покое. Его никогда не приняли бы, но в принятии он и не нуждался. Все чаще вместо того, чтобы ходить на собрания клуба поддержки или баскетбольные матчи, которые увлекали нас в подростковом возрасте, мы с Бронвен присоединялись к Ноэлю в его комнате после школы, чтобы послушать «Битлз», «Дорз», Джими Хендрикса. Мы узнавали, что нам тоже не нужно признание.

Мы втроем, теперь уже закàленные годами, такие близкие, как в детстве, решили создать группу. Бронвен умела немного играть на гитаре, а я начал интересоваться игрой на барабанах, которую раньше практиковал на краях парт и обеденных столов. Родители купили мне подержанную установку, достаточно хорошую для начала, за пятьдесят долларов. Ноэлю не нужен был инструмент. У него был высокий вокальный голос, объемный, проникновенный и странно красивый. Мы играли на нескольких школьных танцах, исполняя в основном каверы «Битлз» и «Стоунз», а также несколько песен, которые Ноэль написал сам. Танцевальная публика нас не очень хорошо принимала, и после первых двух выступлений нас заменила другая гаражная группа, игравшая хиты пятидесятых и пляжную музыку. Ноэлю было все равно, его никогда не волновало выступление на публике, особенно перед школьной аудиторией; он согласился на это только потому, что идея понравилась мне и Бронвен.

Мы больше не выступали, но «Фонари» продержались до лета после окончания школы. Затем мы с Бронвен поступили в университет штата, а Ноэль, который планировал специализироваться на музыке, отправился в небольшой гуманитарный колледж примерно в ста милях от светящегося болота. Его мать не была рада его отъезду, но поскольку он получил полную стипендию, она ничего не могла сделать, чтобы остановить его. В государственной школе мы с Бронвен познакомились с толпами новых людей, но всегда возвращались друг к другу. Ноэль писал нам длинные письма об обучении игре на гитаре и фортепиано (что ему нравилось) и об атмосфере в его колледже, элитной и самосознательно эксцентричной (что, как он утверждал, ему не нравилось, но даже он вынужден был признать это). Я купил подержанный зеленый «Фольсваген Жук». Бронвен проколола уши. Все шло гладко до осенних каникул, когда мы с радостью узнали, что Ноэль вернется домой в то же время, что и мы.

По дороге домой я уделял половину своего внимания Бронвен, а половину — беспокойству о своих лысых шинах. Мои родители предложили заменить их, пока я буду дома, но я даже не был уверен, что они продержатся до конца поездки. Когда мы подъехали к светящемуся болоту, мое беспокойство было прервано. Бронвен вздохнула и наклонилась вперед на своем сиденье.

— Фил, смотри!

Мы въезжали в город по дороге, которая проходила мимо дальнего края болота. Болото, конечно, все еще было там, но оно почти не изменилось. Вместо линии кипарисов и дубов я увидел пни, красную грязь, бульдозеры и самосвалы. Большой участок земли был засыпан и расчищен. Рекламный щит объявлял красными буквами высотой в фут:

Застройщик «Маршвуд Девелопмент».

Собственность компании «Маршвуд Девелопмент».

Дома отец подтвердил мои опасения.

— Джордж Прюдомм купил остальную часть болота. Стыдно его рвать и засыпать, если хочешь знать, но оно не приносило городу денег. Люди говорят, что он хочет заровнять все это место, чтобы построить новый торговый центр с двухэтажной парковкой. У тебя был друг, которому нравилось болото, не так ли, Фил?

Я не ответил.

Когда я позвонил домой Ноэлю, его мать сказала, что его не будет дома до следующего дня. Ее голос по телефону был не более чем слабым хрипом, и я подумал, не думает ли она о том, что планы Прюдомма могут сделать с ее сыном. Бронвен отправилась на ужин в стейкхаус «Три фонаря» со своей семьей. Моя мама приготовила для нее приветственный ужин: свиные отбивные, картофельное пюре и клубничный коржик — все мои любимые блюда. Я не смог получить от этого большого удовольствия. Родители заметили, что я волновался, но решили, что это связано со школой. Конечно, я совсем не думал о школьных проблемах. Мне было интересно, что мы скажем Ноэлю завтра и как он воспримåò новость о начале стройки.

* * *

Как оказалось, нам не пришлось сообщать ему эту новость. Его автобус прибыл в город по той же дороге, по которой ехали мы, так что он уже знал. Его мать выглядела ужасно, когда впустила нас в дом. Она всегда была плотной женщиной, да и сейчас была, но теперь плоть, казалось, обвисла с ее костей. Ее цвет кожи был багровым и нездоровым, как будто у нее была высокая температура.

— Привет, ребята. Проходите. Он в своей комнате, — сказала она нам. — Он почти не выходил с тех пор, как приехал сюда.

Бронвен постучала в дверь.

— Войдите, — вкрадчиво крикнул Ноэль.

Он сидел в темноте. Ну, не совсем; он вставил свою красную лампочку в прикроватную лампу. Она заливала комнату кровавым светом, но освещала слабо. Глаза Ноэля были лишь темными впадинами на его угловатом угрюмом лице.

— Что ты собираешься делать? — спросила Бронвен, положив свою руку на его руку.

— Убить Прюдомма, — сказал он без тени эмоций. — Девять лет назад я сказал ему, что убью его, если он попытается сделать это.