Аббатство кошмаров. Усадьба Грилла - Томас Лав Пикок

солнце вешний мед,

Под арфу юноши и девы

Ведут веселый хоровод.

Дрозд на закате струнам вторит;

Пьянчуга с полным рогом спорит.

Напев с востока: брег молчит,

С гор к морю облако влечется;

В оковах льда ручей журчит,

Под сводом зала пламя бьется:

У принца в замке пир горой;

В хмель глупость прячется порой.

Напевы с юга: в летней сени

Так сладок слуху арфы звон,

Где кубок барду в нежном рвенье

Смущенной девой поднесен.

На падаль ворон смотрит вором;

Свиная молодь зла на желудь.

Песнь с запада: сверкает брег

В осенней кипени прибоя;

И страж на башне злой набег

Узрит — и дрогнет ретивое:

Равнину ревом оглуша,

Взорвется вал, холмы круша.

Песнь с запада: волне могучей

Всей грудью старый кряж открыт;

И, в бешенстве дробясь под кручей,

Шальной прибой ревет навзрыд.

Когда бушует хлябь морская,

Защитой нам — земля благая.

Песнь с запада: а буря злей,

Охрипли вихри над пучиной;

И гнев небес, и гнев морей

Обрушился на брег пустынный.

Кто охранить себя не смог,

Тому поможет резвость ног.

Песнь с запада...

МЕДОВАЯ ПЕСНЯ ТАЛЕЙСИНА

От суши отделяя воды,

Всевышний небо утверждал,

Защитник правды и свободы,

Земле Он радость даровал.

О Мелгон[941]! Твой простерся зал,

Рог чистым медом полон снова.

Но чей здесь принц печален стал

Вдали от очага родного?

Не пьет медовых струй пчела,

На это смертный лишь дерзает,

И в сладкий праздник у стола

Он ум и сердце погружает.

Трус выпьет рог и возмужает,

Счастливец рад хмельным сетям,

Несчастный слезы осушает,

Бард песнь возносит к небесам.

Спасен я Элфином однажды,

Он дал мне имя, хлеб и мед;

Пусть Мелгон утоляет жажду

И влагу пенистую пьет,

Иных не ведая забот:

Струею щедрой озаренный,

Он волю пленнику дает.

Моею песнью усмиренный.

Надежно мой амбар хранит

Вино и эль, мед и пшеницу;

Красавец с холки до копыт,

Мой конь под стременем резвится.

Восток наутро озарится,

Хозяин дом родной узрит,

А Мелгон медом насладится,

Пусть Бог в пирах его хранит.

БЛИСТАНИЕ ЗИМЫ

Расцветает золотистый

Можжевельник-чаровник,

Где глядят на саван мшистый

Сохлый вереск и тальник;

Ягод падубных румянец

Рдеет сквозь зеленый глянец.

Перелив волны морской,

Попрыгуньи серебристой;

В черной впадине лесной

Перелив реки игристой;

Сквозь заснеженный простор

Перелив далеких гор.

Вдоль стремнины переливы

Колоннады ледяной:

В дерева поток бурливый

Брызжет пенистой волной;

Прядь хрустальную украдом

Ясень вьет над водопадом.

Пир приходит в отчий дом,

Слышны песни переливы;

Ратник снял стальной шелом,

Нет у вьюги снежной гривы.

На стене — копье и щит,

Блик огня на них дрожит.

Факел в зале полыхает,

Зимней ночи свет даря;

В жарком пламени играет

Меда яркая струя;

И с улыбкой дев зимою

Белый свет светлее втрое.

Дверь закрыта, пир идет,

Полон рог, и арфа — в песне;

Дар зимы — любовь и мед,

Смех в пламя в сладкой бездне.

На стене сверкает меч,

Ждет к весне кровавых сеч.

ЯБЛОНЕВЫЙ САД МЕРЛИНА

Мерлин[942] в дар принять был рад

Дивный яблоневый сад;

На зеленом косогоре

Расцветал он на просторе

В неге солнечных лучей,

Где, журча, бежал ручей.

Под горой ручей певучий,

Над горою сад кипучий,

И на всем земном пути

Краше сада не найти;

Гул пчелы и посвист птицы

Вечно в яблонях таится.

Под зеленою листвой

Чуден цвет их молодой,

И отрадная прохлада

В зной живет под кущей сада,

Где лучей небесный мед

Золотит душистый плод.

Ясным днем и ночью хмурой

Глойе, нимфе белокурой,

Сад приказано беречь —

Он дар Гвендола, чей меч

В удалой деснице боле

Не сверкнет на ратном поле.

Шло сраженье по стране —

Сад спал в мирной тишине,

Полководцы забывали

В нем пор все свои печали,

В песни Мерлина влюблен,

Забывал король свой трон.

Эхо я из рощи слышу,

Злой топор стучит все ближе,

И упал тревожный взор

На зеленый косогор:

Уж не стал ли кто под кущей

Вырубать мой сад цветущий?

Дивен яблоневый сад.

Цвел он много лет подряд,

А теперь земля святая —

Оголенная, пустая;

Хоть жива былая честь,

Сердцем чую злую весть.

Пусть грядет колючей тучей

В сад мой плевел неминучий,

Но из горя и беды

Встанут сладкие плоды,

Ветер в них повеселится,

Если сад мой возродится.

НЬЮАРКСКОЕ АББАТСТВО

Август, 1842

Вспоминая август 1807

Упал луч солнца в сон и тлен

Забытых и печальных стен,

В его луче хранили след

Все тридцать пять утекших лет.

Мир стар, но, может, правда в том,

Что стены в уголке святом,

Застыв без крыш и без аркад.

Давно не ведают утрат;

И лес, и дол, и хладный ключ —

Их греет тот же летний луч;

Крутя незримый жернов впрок,