Время, чтобы вспомнить все - Джон О'Хара

— Пол, ты меня поражаешь.

— Я в этом не сомневаюсь. Жизнь в маленьких городках имеет один существенный недостаток: приличным людям совершенно негде изменять своим женам. В автомобилях? На сельских дорогах? Потихоньку улизнуть куда-нибудь в лес? В Нью-Йорке же всем на это наплевать. А я там даже не живу. Я каждый выходной возвращаюсь домой, если только не еду на Лонг-Айленд или в Коннектикут. Я там визитер. И поэтому моя жена никогда не натыкается на женщин, с которыми я сплю. Эти дамочки, конечно, не выпускницы «Брин Мор», но выглядят, черт подери, намного лучше этих выпускниц потому, что у них никаких забот, кроме одной: хорошо выглядеть после шести часов вечера.

— А если бы Бетти узнала, что бы она сделала?

— Бетти вовсю старается ничего не узнать.

— О, значит, она знает.

— Нет, она не знает. Но она не старается узнать. И я не хочу, чтобы она знала. Слушай, парень, я ведь не дурак. Я верю в наше супружество. Ты же не думаешь, будто я могу жениться на одной из этих дамочек? Я Бетти ни за что не оставлю. И не забывай: сохранить супружескую жизнь порой куда труднее, чем разрушить.

Джо внимательно посмотрел на Пола, но ничего не сказал.

— Из-за своего джентльменского воспитания, Джо, ты не решаешься спросить меня то, что у тебя на уме, — сказал Пол. — Да, мы с Бетти спим, и если бы из-за этих дамочек мне пришлось потерять Бетти, я бы с ними расстался.

— Что ж, у тебя ведь дочь, которая в будущем году станет невестой.

— Дело не только в этом.

— Тем не менее ты описываешь свою жизнь так, словно это единственный способ существования.

— Не для всех. Но для меня так точно.

— Не думаю. Ты просто бабник и лицемер — в этом вся суть.

— А я думаю, что настоящие лицемеры именно такие парни, как ты. Тебе хочется то же самого, только ты боишься.

— Не все в жизни объясняется страхом. Но я сомневаюсь, что ты поймешь то, что я на этот счет думаю. Тебе это покажется ханжеством.

— Уж в этом я не сомневаюсь.

— Но я все равно скажу. Есть такое понятие, как «уважение». Не связываться с всякими дамочками можно просто из уважения к женщине, на которой ты женат.

— Ты считаешь, что я не уважаю Бетти?

— Я отлично знаю одно: эти дамочки считают, что ты ее не уважаешь, и это существенно независимо от того, узнает об этом Бетти или нет.

— Ты прямо маленький лорд Фонтлерой. Скажи-ка мне правду, Джо. У тебя была когда-нибудь другая женщина помимо Эдит?

— Была, но до того как я женился.

— А знаешь, я думаю, что в твоем возрасте уже пора отправиться в дикий загул. А когда ты загуляешь, посмотрим, кто из нас лицемер.

— О, я, возможно, тоже лицемер, но совсем другого сорта. Не думаю, что я завел бы на стороне интрижку, а потом уверял себя в том, что сделал это для того, чтобы как следует выспаться. Я не считаю, что я лучше тебя, но, по-моему, мои недостатки приносят несколько меньше вреда, чем твои.

— А пойдем сейчас к бассейну и посмотрим на девушек в купальниках.

— Их там не будет. Идет дождь.

— Это точно. Ладно, давай выпьем еще по стаканчику. Я думал пригласить тебя поехать со мной в Палм-Бич, но ты ведь ханжа.

— И к тому же отлично сплю.

Пол Дональдсон вытянул перед собой стаканчик и принялся его пристально разглядывать.

— Знаешь, может, ты кое в чем и прав. Но я в этом все равно не признаюсь. Однако если бы я мог все начать сначала, я бы не упустил ни единой дамочки. И пожалуй, я считаю себя счастливым человеком. Но, Бог тому свидетель, я не считаю тебя счастливым человеком. Ты можешь сколько угодно считать меня бабником и лицемером, а я считаю тебя жалким, несчастным ублюдком. Ну скажи, какие такие радости ты взял от жизни? Да ты, прости меня Господи, и сейчас не знаешь, как к ним подступиться.

— А кто сказал, что я хочу к ним подступаться? — отозвался Джо.

Энн была одной из тысячи — или, вернее, одной из тысяч — молоденьких девушек из хороших семей, которые жили в Нью-Йорке, работали в Нью-Йорке и благодаря своей работе ощущали, что принадлежат к чему-то большему, чем «Юниорская Лига» и частный клуб, — неизбежным атрибутам их жизни в родном Дейтоне, Шарлотте, Канзас-Сити или Гиббсвилле. Каждая из этих девушек считала, что живет так, как сама задумала, но подобных девушек было настолько много, что их жизнь приобрела некую схематичность. Эти девушки приезжали в Нью-Йорк и, пока не находили работу, любую приличную работу («Я думала: пойду в школу для секретарш и поработаю немного манекенщицей»), жили в одной из женских гостиниц. Как только девушка находила работу, она начинала искать квартиру, в которой могла поселиться вместе с другой девушкой сходного происхождения, сходных вкусов и желательно не богаче, но и не беднее ее самой. Иногда в такой квартире поначалу поселялись не две девушки, а три, но «тройственному» союзу обычно выжить не удавалось. В первый год, а иногда и в первые два года, девушку приглашали к обеду нью-йоркские друзья ее отца и матери, но вскоре друзья семьи совершенно забывали об этой девушке из Дейтона, Канзас-Сити, Шарлотта или Гиббсвилля, и она начинала строить свою собственную жизнь с приятельницами из офиса, с приятельницами этих приятельниц и молодыми людьми, которые выросли в Канзас-Сити или Гиббсвилле, окончили «Чоут» или «Уильямс», работали в Нью-Йорке и часто зарабатывали меньше, чем девушки. Девушка из Канзас-Сити и парень, выпускник «Чоута» или «Уильямса», могли понравиться друг другу, настолько понравиться, что готовы были друг с другом переспать, но о любви, как правило, не было и речи. Такого рода парень не представлял для девушки особого интереса, по крайнего мере того интереса, который представлял ее босс. Но и девушка не казалась парню такой уж желанной, поскольку он, используя свои связи, всеми силами старался попасть в «Теннисный клуб» и уже успел положить глаз на таких же хорошеньких, но гораздо более состоятельных девушек с северного берега Лонг-Айленда. Парень, экономя деньги, покупал костюмы в «Брод-стритс» или «Роджер Кент», однако за хорошей рубашкой обычно отправлялся в «Брукс». Кроме того, он для экономии приглашал девушку из Канзас-Сити в итальянский ресторан на Бликер-стрит, чтобы позволить себе пригласить на обед в «21» девушку с более высокими запросами. Этот парень усваивал типичную для людей его сорта разговорную манеру. Например, сестре одной из своих новых состоятельных приятельниц он говорил: «Я учился в некоем месте под названием „Чоут“, а родился я в городе, о котором вы, наверное, никогда и не слышали, — Индианаполисе».

Провинциальный парень и провинциальная девушка держались в стороне от собратьев из богемных кругов, проживавших в более дешевых районах Гринвич-Виллидж. «Кэрол? О, я встретила ее прошлой осенью в театре. Да, она по-прежнему занимается живописью. По крайней мере тогда все еще занималась. Кажется, она собиралась выйти замуж за японца, но из этого ничего не вышло».