Венгерский рассказ - Клара Бихари

И если у работников комитета с непривычки руки отказывались писать или весь вечер без перерыва шло совещание по поводу раздела земли, Янош Варга всегда был готов сбегать в корчму и принести что-нибудь промочить горло.

Янош был принят в члены коммунистической партии, но вел себя очень осторожно, держался, так сказать, на известном расстоянии, чтобы в случае чего можно было от всего отпереться. О том, что он был в отряде, охранявшем мост, благоразумно умалчивал. Но если бы у него спросили об этом, Шули рассказал бы, как Шаргачизмаш Сабо принудил его вступить в отряд, так как ему нужен был денщик — человек, которого всегда можно послать домой, на хутор, присмотреть за хозяйством. Но он, Янош, сбежал из отряда, не ходил истреблять парашютистов — он тогда спрятался в камышах (разумеется, от страха, но кто должен об этом знать?), несмотря на строгий приказ всем взяться за оружие. И хотя Шаргачизмаш его сосед, он, Киш Варга, всей душой ненавидит его.

Однако Яноша ни о чем не спрашивали; в то время на многое еще смотрели сквозь пальцы. Да и что взять с этого Варги? У него восемь душ детей; старший и на фронте, и в плену побывал. Пусть первым в Шули бросит камень тот, кто сам безгрешен. Конечно, Балог его ни в грош не ставил. А Андраш Рац и подавно не принимал всерьез, считая первым болтуном на деревне, но что поделаешь — очень много бестолковых овец в стаде христовом, сеть и похуже Шули. Исправится при демократическом строе.

Так вот и произошло, что Янош Шули Киш Варга получил при разделе земли двенадцать хольдов хорошего чернозема. И, по общему мнению, он их заслужил, потому что работал не жалея сил, добросовестно выполнял все поручения комитета. Шули без устали осматривал земли и замерял их. Ему все было нипочем: грязь, дождь, — он целый день был на ногах; пока шел раздел, Шули износил пару сапог. Наконец, стараясь ничем не выдать свою затаенную радость, Варга остановился на таком участке, что лучшего и не пожелаешь.

— Так и быть, возьму его, — смиренно сказал он, а сам подумал: «Какой я хутор поставлю здесь на будущий год!» Но об этом он никому и словом не обмолвился.

Никто не увидел тут ничего незаконного. Приняли во внимание большую семью Яноша и установили, сколько ему полагается земли. А то, что он, член комитета, никого не спросясь, сам выбрал себе землю, все считали естественным — он столько трудился, бегал, а платы, можно сказать, не получал. Пока доходили из губернской управы его бумажные пенгё, на них уже нельзя было купить и пачку табаку.

К тому же он ведь так нетребователен! Члены комитета и служащие сельской управы получили участки поближе к деревне из земли помещиков. Он же удовольствовался отрезком на хуторе Сильваш, бывшем владении господина Чатари.

— Мне и здесь хорошо, как-нибудь проживу, пусть и плохая земля, — прибеднялся он, — лишь бы не говорили, что я выбрал себе лучший кусочек. Земля со всячинкой, но есть и местечко для выпаса скота. Участок, правда, наполовину засеян люцерной, но ведь она старая, все равно придется перепахивать.

Батраки с хутора, понятно, ворчали: они были недовольны, что крестьяне перебираются сюда, когда в самой деревне есть большие стохольдовые участки, но они роптали про себя потихоньку.

Их представитель в комитете по разделу земли Андраш Тёрёк подружился с Шули Киш Варгой и тоже получил около его земли неплохой участок с люцерной.

Многие деревенские бедняки, особенно те, кто хорошо знал Шули, завидовали ему: подумать только, Варга, это ничтожество, навозный жук, получил двенадцать хольдов хорошей, жирной земли, да еще около хутора!.. Но нельзя же прислушиваться ко всему, что говорят. Кто тогда не сталкивался с людской алчностью и завистью, кому тогда не казалось, что участок соседа лучше и плодороднее, чем его?

Итак, Шули Киш Варга при демократическом строе преуспевал.

Этот проныра не жалел сил для общего блага. Только в одном ему не хватило ловкости: народил Шули много детей. Но в этом не он был повинен — жена: на нее только взглянешь — и ребенок готов. Но сейчас ему и это оказалось на руку, потому что у кого мало детей, тот получает только по шесть-семь хольдов. А что в них толку? Отдельный хутор не поставишь, а если жить в деревне, их не обработаешь. На двенадцати же хольдах — и стройся, и разводи индюшек и гусей, и даже поросят. Не успеешь оглянуться, как вырастет хутор с разными пристройками. И скотину есть где пасти — рядом земля под парами, она общинная, ее делить не станут.

Нет, что ни говори, выгодно иметь много ребят. Год спустя, когда решили разобрать хутор Сильваш (к тому времени его и так почти весь растащили), Шули дали наряд на строительный материал: у него ведь большая семья! Новому хозяину, у которого двенадцать хольдов земли, не пристало жить в полуразвалившемся домике, на крошечном участке, куда воз, доверху нагруженный сеном, не может въехать, не зацепившись за деревья соседнего сада. На таком участке не поставить и маленького хлева, не говоря уже об амбаре. Одним словом, весь комитет, и даже Иштван Балог и Андраш Рац, признали, что этому плуту Варге нужно дать строительный материал и участок для нового дома, потому что он больше не умещается в своей старой дыре, где от детей деваться некуда.

Время шло своим чередом. Плохое сменялось хорошим. Даже небо и то не всегда одинаковое: день — чистое, другой — в барашках, а то и в дождевых тучах; да и земля каждый год родит не одно, так другое. Но самая важная перемена заключалась в том, что Шули Киш Варга выбыл из переулка Варга и обосновался на новом хуторе.

Однако старый домишко в переулке Янош не продал. В нем остался жить его старший сын Габри, тот, что недавно вернулся из плена и женился.

У Шули появились лошади — сначала одна, потом другая. Первую он раздобыл так, как в ту пору доставали лошадей многие ловкачи. Вечером он куда-то уехал и на рассвете возвратился с конем. Конь был хороших статей, только слегка прихрамывал, и ребра у него так торчали, что хоть вешай на них торбу. Не беда, Янош его выходит, откормит, дайте срок! Тогда еще многие брошенные дворы стояли без