Трепетные птички - Лев Портной

— Да засовывай сколько хочешь, только в госпиталь поехали! Там есть необходимое оборудование!

— Ага, разбежалась! Искандуров небось до сих пор этим оборудованием наслаждается!

Мы поднялись в квартиру. В коридоре нас встретили Витя и Игорь Анатольевич. Вернее, не Игорь Анатольевич, а, как стало известно, пьяный дух Искандурова в облике Игоря Анатольевича. Они смотрели на нас перепуганными глазами.

— А ну марш отсюда! — шикнула на них соседка, и они разбежались по своим комнатам.

Санитары хотели было положить мое тело на кровать, но я велел оставить его на полу, там, где они его взяли. После этого я загнал всех, за исключением Елены Владимировны, на кухню и приказал никому не высовываться оттуда, традиционно пригрозив автоматом.

— Ну, где этот чертов анимаутер? — спросил я соседку.

Мы вошли в мою комнату. Елена Владимировна отогнула кусок обоев, и я увидел нишу в стене, где покоился небольшой аппарат.

— Твою мать! — воскликнул я, увидев его. — Еще бы ему не выйти из строя!

Аппарат представлял собой небольшой черный ящик, на одном боку которого имелась красная кнопка, а на другом — небольшая лампочка. Снизу отходил провод со штепселем. Но самое главное, что было на этом ящичке и что заставило меня выругаться, так это верхняя панель, из которой во все стороны торчало множество проводков. Их было невероятное количество, наверно, штук сорок, и добрая половина из них оказалась выдернутой.

— Чтобы он работал, нужно припаять проводки на место, — произнесла Елена Владимировна.

— Ну, спасибо, объяснила! А то я собирался из них африканские косички плести! — взорвался я. — Вы, что, черт побери, не могли сверху крышку приладить?! Чтоб ваши идиотские ежики провода не выдирали!

Соседка тихонько всхлипнула.

— Саша, нужно в госпиталь ехать, — проговорила она. — Пока не поздно. У нас есть еще часа два, два с половиной.

— Ну, давай сыграем в дешевый боевик! — произнес я. — Назови мне хоть одну причину, по которой я должен тебе поверить.

— У тебя нет другого выхода, — ответила она.

— Пять баллов! — воскликнул я.

Из кухни донесся какой-то шум.

— Тихо сидите там! — открыв дверь, выкрикнул я в коридор.

Соседка смотрела на меня выжидательно. Глядя в ее глаза, выражавшие смесь собачей преданности с собачьей жалостью, я размышлял над тем, можно ли ей довериться?! Истории, произошедшие с Искандуровым и ее мужем, говорили о том, что этой женщине ни свою жизнь, ни тем более смерть доверять нельзя. С другой стороны, я совершенно не представлял себе, что делать дальше? У меня не было ни единого шанса починить этот анимаутер, поскольку склад ума у меня гуманитарный и в техническом плане я был абсолютно безграмотен. Да что там говорить! Для меня гвоздь забить — и то проблема, а тут какие-то провода! Помнится, еще в училище прапорщик Попыхайло говорил, что все должны мне завидовать, поскольку я могу удовлетворить сразу трех женщин, так как у меня под необходимый для этого орган обе руки заточены.

Но шутки шутками, а в ту ночь мне было совсем невесело. Я сидел в своей комнате вместе с Еленой Владимировной, все Светкино тело у меня было разбито, и каждый вдох из-за сломанных ребер причинял боль, а мое собственное тело безучастно лежало рядом на полу.

— А что же с ним будет? — спросил я.

Соседка, пожав плечами, ответила:

— Если проснется, будет что-то вроде зомби. Ну и… умрет вскорости. Скорей всего так.

— А я буду, значит, навещать сам себя в сумасшедшем доме и сам себя когда-нибудь провожу в последний путь. Перспектива, надо признать, безрадостная.

Соседка прикоснулась к моей руке.

— Саша, время идет, — произнесла она.

— Что, стерва, не терпится квартиру занять целиком?! — выругался я и неожиданно для самого себя разрыдался.

Вот что значит женский организм. Я плакал навзрыд, отчаяние и беспросветная тоска завладели моей душой. Елена Владимировна попыталась обнять меня, но я отпихнул ее:

— Уйди отсюда, сука! — сквозь слезы выкрикнул я.

В коридоре послышались чьи-то шаги. Я схватил автомат, вышел из комнаты и увидел, что мои пленники выходят из кухни. Я понимал, что они мне больше не нужны, но отпустить их означало окончательно смириться со своим поражением. А я хотя и не видел ни единого шанса завершиться этой истории благополучно, но из упрямства не хотел признавать себя побежденным.

— Куда, гады?! Перестреляю всех к чертовой матери! — сорвался я на истерический крик.

— Осторожно, она сегодня уже двоих прихлопнула, — послышался голос Патрончика.

— Психопатка какая-то, — пробормотал идущий впереди санитар Кузя и попятился назад.

Остальные заложники, подпираемые его спиной, также ретировались на кухню.

Я вернулся в комнату, где застал соседку за тем, что она осматривала мое тело.

— Отойди от меня… то есть от него! — всхлипнул я.

— Саша, послушай, время идет! — она схватила мои часы со стола и начала тыкать ими мне в лицо. — Дай, я тебе все объясню! Это был эксперимент, который сейчас вышел из-под контроля!

— Все это вранье! Тебе просто нужна квартира!

— Да нет же, нет…

— Нет?! Тогда что же ты до сих пор своего мужа с того света не вызволила?!

Я выхватил из ее рук часы и швырнул их в стенку, после чего сам бросился на кровать и зарыдал с новой силой. Ситуация представлялась мне совершенно безвыходной. Я проклинал весь мир и даже своих родителей за то, что они устроили мне прописку в эту проклятую комнату. Я думал о том, что лучше было б всю жизнь прожить в раздевалке спортзала, чем превратиться в дешевую шлюшку с переломанными ребрами. Мне казалось, что с тех пор, как я в последний раз проснулся в той раздевалке, прошло лет триста, не меньше. Да что там служба в армии?! Мне казалось, что с тех пор, как мы ужинали вместе с соседкой и ее сыном, прошла целая вечность. Эх, предупреждал же меня дворник, что хреновая эта квартира. А я, дурак, не послушался. Хотя кому бы пришло в голову всерьез воспринимать болтовню пьяного дворника. Впрочем, и сам он показался мне персонажем из такого далекого прошлого, что даже сомнение возникло: а был ли дворник? Но нет, был дворник. Я вспомнил, как он подошел ко мне и сказал: «А я дворник, дядя Саша. Если надо чего, все ко мне идут, замок врезать или кран починить. Я в третьем подъезде живу, первая дверь налево. Если что — заходи».