"Диагноз" и другие новеллы - Юстейн Гордер

— Ты не можешь выражаться яснее? Сегодня так душно…

Редактор долго молчал.

— Микеланджело! — воскликнул он и развёл руками. — Микеланджело… создал фрески на своде Сикстинской капеллы. Разве я не прав? Но кто создал Микеланджело? А? Разве это не интересно для культурной газеты?

Критик откинулся на стуле.

— Вопросы религии, — колеблясь, но всё же решительно произнёс он, — не входят в мою компетенцию. Когда я — как ты знаешь — недавно опубликовал серию репортажей из Ватикана, я строго придерживался истории искусства… Но, как я уже говорил, солнце всё ещё печёт в окна твоего кабинета.

Посмотрев на часы, редактор энергично произнёс:

— Напиши об этом!

— О чём?

— Напиши о солнце!

— О… значит, о…

— Правильно! Разве солнце не достойно публикации? Две с половиной тысячи лет тому назад Анаксагор[89]был изгнан из Афин за то, что утверждал, будто солнце больше, чем Пелопоннес[90]. Тебе не кажется, что настало время его реабилитировать?

— Думаю…

— Да, дорогой мой коллега, о чём ты думаешь? Как, по-твоему, расположена Сикстинская капелла по отношению к солнцу? По-моему, всё это — просто мазня в духе Ренессанса! Да ещё инфантильная! Как всё же, как по-твоему? Солнце — всё в работах Микеланджело, которые считаются непревзойдёнными художественными произведениями? Кому теперь есть дело до Микеланджело? Во всяком случае — не мне. К чёрту всю историю искусства. Нет, подавай мне солнце, голубчик! Оно не теряло своей ценности многие миллиарды лет…

— Значит, солнце… вступление на трёх полосах. Материал… подготовлен мной…

— Так, так! Я даю тебе возможность легко разделаться с этим заданием. Солнце, понимаешь ли ты, солнце всего лишь звезда. Ты слышал об этом? Одна из многих миллиардов только в нашей галактике. Ты думал об этом? Я имею в виду: изучал? Брался за эту тему? Я имею в виду солнце со всеми планетами — сколько их вообще, семь или девять? — по большому счёту солнце условно. Но в этом случае, я имею в виду, по настоящему Большому Счёту… Солнце…

— Что?

— Понимаешь, действительность — гораздо больше, больше, чем Пелопоннес, больше, чем весь Ватикан. Ты можешь отказаться, если не согласен. Когда я приглашал тебя на эту беседу, я намеревался заказать сообщение о Действительности…

— Действительно?..

— Я сказал — о Действительности! Скажи — ты что, плохо слышишь? Подобное сообщение должно касаться всех читателей газеты. А почему? Потому что оно — сообщение о них самих. Понимаешь? Надо быть немного тщеславным ради самого себя.

— Тщеславным?

— Ну да… Но займись в первую очередь солнцем. Можешь поупражняться на нём. С нашей точки зрения, оно — значительная часть Жизни и Действительности.

КРИТИК ПОДНЯЛСЯ со стула, подошёл к окну, оглянулся на редактора и бросил нерешительный взгляд на город.

Не прощаясь, он вышел из кабинета. Дамы в приёмной обратили внимание на то, что, когда он входил в лифт, на его старческом лице застыла презрительная усмешка.

Но уже на следующее утро он снова был у редактора. Из кабинета послышался весёлый смех. А на следующий день газета опубликовала своё первое сообщение о солнце — «Больше, чем Пелопоннес».

Статья была торжественно помещена на страницу «Культура» среди сообщений о новых книгах, среди музыкальных и театральных новостей. Здесь мы довольствуемся лишь несколькими краткими выдержками:

…Вот ребёнок бежит к матери, вот козы мчатся вниз по склону горы, вот рыбы плывут косяками в морях, а птицы летят по небу стаями, вот сок появляется на деревьях и распускаются почки — это всё солнце, простирающее свои лучи…

…

Это солнце напрягает наши мускулы. Солнце течёт в наших жилах. Солнце стучит в нашей груди. Солнце горит в наших объятиях.

Непростая задача… Непростая задача говорить о солнце. Кто я такой, чтобы позволить себе рассуждать о солнце? Как может глиняный горшок описать горшечника? Как может обыкновенный луч бросать свет на источник света?

Бумага, на которой записываются эти соображения, — плод солнца. Рука, которая пишет, — творение солнца. Каждое слово, пришедшееся автору по нраву и использованное им, — продукт мозга, питающегося солнечной энергией миллионы лет.

Что иное представляет, в конце концов, история нашего земного шара, если не историю о том, как светящаяся сфера в течение нескольких миллиардов лет питает ту самую иллюзию, которую мы в каждодневном обиходе называем сознанием?

…

Это солнце некогда породило нас в море, создав примитивный комплекс протеина и аминокислот, каковыми мы тогда были. Это солнце вытащило нас на сушу в виде амфибий и пресмыкающихся. Это солнце выманило нас вниз с деревьев и превратило в людей.

Под солнцем мы живём, и движемся, и существуем.

Мы — из рода Солнца.

…

Сама способность наблюдать солнце — творение Солнца.

Солнце поднимает наш взор к небу. Тот глаз, который видит солнце, — собственное око солнца.

«СООБЩЕНИЕ» НИКОГДА не комментировалось на полосах газет или в каких-либо публичных выступлениях.

У некоего молодого поэта незадолго до этого была принята в печать хроника на полстраницы, состоявшая исключительно из слов «бла-бла-бла», должным образом разделённых на пробелы. (Сам редактор принял этот материал — к великому удивлению всей редакции.)

Многими статья о солнце была воспринята как шутка в том же роде, как пародия на статью об искусстве или же так как ирония по поводу материалистической либо религиозной картины мира.

В более узком кругу, среди друзей и коллег критика, статью обошли молчанием. Её причислили к разряду профессиональных неудач.

В течение всей своей долгой жизни даже самый способный автор имеет право на неудачную статью. Человек — не машина.

Но это было только начало. Исключению предстояло стать правилом. Критик напал на след. Он продолжал писать критические статьи в газету, теперь уже с недюжинным пониманием искусства.

Статья «Сообщение из Действительности» — шла в двух номерах с недельным перерывом и венчалась заглавием «Творение или мастер? Записка о четырехпропорциональном произведении искусства».

Статьи, следовавшие одна за другой, переданы здесь в хронологическом порядке под следующими названиями: